Секретные протоколы, которых на самом деле не было

75 лет назад, в августе 1939-го года, в Москве был подписан договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, более известный как «пакт Молотова-Риббентропа». Этот договор в своё время, особенно во времена перестройки, оброс рядом антисоветских мифов, большинство из которых сегодня уже отвергнуты серьёзными историками. Большинство исследователей уверены, что это был вполне нормальный договор, в котором для того времени не было ничего необычного.

Пакт вовсе не явился роковой ошибкой по «сговору с Гитлером», а стал настоящим успехом отечественной дипломатии , благодаря которому СССР избежал войны на два фронта. Ведь именно в дни подписания договора бушевало советско-японское сражение в Монголии, на реке Халхин-Гол (оно завершилось лишь 31 августа).

После подписания советско-германского пакта правительство Японии было буквально в шоке от известий из Москвы. Такой дипломатический шаг Гитлера расценили в Токио как предательство . Это во многом предопределило и то, что уже после начала Великой Отечественной войны Япония так не решилась открыть свой фронт против нашей страны на Дальнем Востоке.

Ещё одно важное следствие пакта – советская граница отодвинулась далеко на Запад. При вероломном нападении Гитлера это обстоятельство сыграло свою, и немаловажную роль. Несмотря на быстрое продвижение германских войск, достигнутое за счёт огромного превосходства в военной технике, наша страна получила тогда те дни и часы на проведение мобилизации, которые были просто на вес золота. И в конечном итоге гитлеровцы были остановлены и побеждены в битве под Москвой...

Очевидно, что договор с нацисткой Германией был для нас делом вынужденным. Известно, что в 30-ые годы все попытки советской дипломатии создать в Европе систему «коллективной безопасности», заключив соглашения о военно-политическом сотрудничестве с Англией и Францией, успехом не увенчались. Более того, было видно, что правители Великобритании и Франции, которые уже имели свои договора о ненападении с Германией , делали всё, чтобы направить военную машину Германии на Восток, сделать Советский Союз объектом гитлеровской агрессии. В этих условиях, как справедливо отмечает сайт «Русская линия» рассчитывать на чью-то помощь со стороны было бессмысленно:

«Речь шла о подготовке к неизбежной войне, поскольку антисоветская и, что гораздо важнее, антиславянская риторика Гитлера была у всех на слуху. Трудно было рассчитывать на «вечный мир» с политиком, который присвоил всем славянским народам статус «недочеловеков». Кроме того, Сталин не сомневался, что в случае германской агрессии предстоит воевать на два фронта, так как Япония давно уже находилась в полной боевой готовности . Поэтому смысл подписания мирного договора состоял в первую очередь в том, чтобы использовать даже самую малейшую возможность для передышки, предотвратить возможность войны на два фронта и обезопасить границы страны, отодвинув их на Запад».

В очень непростых отношениях с фашистской Германией находилась все эти годы Польша. Открыто антисоветская (а глубже – антирусская ) направленность её внешней политики не вызывала сомнений в Кремле. Именно Пилсудский первым из европейских правителей заключил с Гитлером договор о ненападении – вскоре после прихода нацистов к власти, в 1934 году (пакт Липского-Нейрата ).

Мало того, тот же министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп вёл неоднократные и вполне успешные переговоры с Варшавой о союзнических отношениях. А до него в Польшу неоднократно наведывался Герман Геринг и множество иных гитлеровских генералов и дипломатов, а польский министр и фактический глава государства Юзеф Бек ездил на свидание лично к Гитлеру, чтобы выразить тому своё глубокое почтение. Наконец, вместе с нацистами поляки после Мюнхенского сговора участвовали в разделе Чехословакии ...

Всё это делалось только для того, чтобы сколотить военный союз против Советской России. Надо сказать, что и сегодня в Польше есть деятели, горько сожалеющие о том, что такой альянс не удался. Один из них, некий профессор Вечоркевич , в 2005 году на страницах известной польской газеты «Жечь посполита» мечтательно рассуждал о том, каким полезным был бы тандем нацистской Германии и Польши:

«Мы бы могли найти своё место на стороне рейха, почти такое же, как Италия, и наверняка лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с нашим маршалом Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск».

Однако Гитлеру в его людоедских планах никакой «великой Польши» вовсе не значилось, а все шашни с польским руководством нужны были лишь для того, чтобы усыпить бдительность поляков. Всё это прекрасно видели на Западе, и не мешали нацистам дурить Польше голову – только для того, чтобы через труп поверженной Польши Гитлер ринулся дальше на восток , на земли Советского Союза. Пакт Молотова-Риббентропа напрочь разрушил все эти иезуитские планы. И это, хоть и со скрипом, сегодня признают даже многие западные историки...

Гораздо более интригующая ситуация складывается вокруг приложения к пакту, неких секретных протоколов , где в довольно циничной форме якобы оговаривались сферы раздела влияния между Германией и Советским Союзом в Восточной Европе – мол, к СССР должны были отойти Прибалтика, восточная Польша и Финляндия, всё остальное передавалось Гитлеру. Как отмечает по этому поводу сайт «Русская линия»:

"В период распада Советского Союза ни один документ не муссировался в советской перестроечной печати так, как этот секретный дополнительный протокол к Пакту о ненападении от 23 августа 1939 г. Публикации этого документа (по копии – подлинник, как выяснилось, был «надёжно» спрятан Горбачёвым ) способствовали не только разжиганию национализма и русофобии на западных окраинах СССР (Западная Украина, Прибалтика), но и заложили в умы соотечественников популярную на тот момент идею – что Советская империя была настоящей «империей зла», что СССР и Третий рейх – близнецы-братья, и что Адольф Гитлер напал на своего «ближайшего друга и единомышленника» И.В. Сталина исключительно по случайному недоразумению.

Особенно крепко загипнотизировали интеллигенцию – «дали установку», как выражался «герой» того смутного времени Кашпировский, настолько мощную, что даже такой патриотически настроенный поэт, как Игорь Тальков, заворожено пел со сцены: «КПСС – СС!»...

Сегодня есть серьёзные основания утверждать, что этого секретного протокола на самом деле не было, он является грубой фальшивкой, которая была изготовлена уже после Второй мировой войны для дискредитации Советского Союза. По этому поводу ещё в 2007 году газете «Правда» дал подробное интервью бывший высокопоставленный сотрудник КГБ СССР В.А. Сидак , который не один год изучал подлинность «секретных протоколов». Интервью называлось «Экспертиза «секретных протоколов» к «пакту Молотов-Риббентроп» не подтверждает факт их существования и подлинности». Приводим его с небольшими сокращениями:

"– Валентин Антонович, вы уже делились своим анализом опубликованных документов и их трактовок, относящихся к секретному протоколу, который, по общепринятой ныне версии, сопровождал «пакт Молотова Риббентропа» и был подписан одновременно с пактом 23 августа 1939 года. Не буду попусту интриговать читателя и сразу скажу, что вы ставите под сомнение его подлинность.

– Вы правы. В сентябре 1999 года в связи с 60-летием начала Второй мировой войны мне довелось весьма основательно погрузиться в данную проблему – я стремился осмыслить её прежде всего и главным образом с точки зрения итогов работы комиссии Съезда народных депутатов СССР по политической и правовой оценке германо-советского договора о ненападении.

К работе этой комиссии мне довелось иметь самое непосредственное отношение. Кропотливый анализ материалов, которые были мне доступны для исследования, дает основание сомневаться в подлинности, аутентичности секретного дополнительного протокола к Договору о ненападении между Германией и СССР, других секретных советско-германских документов, обнаруженных в архиве ЦК КПСС и официально опубликованных в 1993 году в журнале «Новая и новейшая история»...

– Когда впервые секретный протокол стал предметом внимания общественности? Расскажите, пожалуйста, его весьма странную историю.

– Впервые фотокопия секретного протокола была опубликована в 1946 году в провинциальной американской газете «Сан-Луи пост диспач». Копию якобы негласно изготовил в конце войны при микрофильмировании документов германской дипломатической службы один из сотрудников секретариата И. Риббентропа по фамилии фон Леш . Спрятанная в Тюрингии коробка с микрофильмами в мае 1945 г. при не вполне ясных обстоятельствах была им передана военнослужащим оккупационных войск Великобритании.

Те, в свою очередь, поделились находкой с американскими союзниками, от которых текст протокола якобы и попал впервые в американскую прессу. В ходе Нюрнбергского процесса адвокат И. Риббентропа Альфред Зайдль попытался внести в число доказательств текст «секретного дополнительного протокола к советско-германскому пакту о ненападении 1939 года».

Однако Международный трибунал поставил под сомнение его доказательную силу. Впоследствии в своих мемуарах А. Зайдль признавал: «Я до сих пор не знаю, кто передал мне эти листы. Однако многое говорит за то, что мне подыграли с американской стороны , а именно со стороны обвинения США или американской секретной службы». В государственных архивах США, ФРГ и Великобритании хранятся фотокопии из этой пресловутой «коробки» риббентроповского чиновника. Других копий до 1989 года не существовало и в помине.

– Однако в сегодняшней России ссылаются на другие источники. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. Здесь я должен напомнить о событиях, связанных с I и II съездами народных депутатов СССР. С подачи лидеров прибалтийского сепаратизма группа российских политиков поставила задачу легализовать секретный протокол к «пакту Молотова – Риббентропа». Особую активность проявил здесь А.Н. Яковлев . И далеко не случайно именно он был избран председателем комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении, созданной на I съезде народных депутатов. О том, была ли эта комиссия способна принимать объективные решения, говорит её состав: в ней оказались Ю. Афанасьев, В. Ландсбергис, В. Коротич и ряд других «нардепов» с таким же политическим и нравственным обликом.

К тому же работа комиссии проходила на фоне мощной пропагандистской кампании. Одновременно проводилась работа по «документальному обеспечению» заранее спланированных выводов комиссии. Стараниями правой руки Э. Шеварднадзе – первого замминистра А.Г. Ковалёва была, например, опубликована в «Известиях» и в «Вестнике МИД СССР» пресловутая копия акта передачи в апреле 1946 года ряда секретных материалов одним работником секретариата В.М. Молотова (Смирновым ) другому (Подцеробу ).

Служебная записка двух мидовских чиновников была широко использована как косвенное указание на существование в СССР подлинника секретного дополнительного протокола к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года. Потом с её помощью на II съезде народных депутатов СССР А.Н. Яковлев сломал отчаянное сопротивление наиболее осторожных или откровенно недоверчивых депутатов, в частности харьковского рабочего Л. Сухова.

– Но такой же оригинал должен был храниться и в Германии. И в ФРГ не было сил, которые были бы заинтересованы в его сокрытии.

– По официальным дипломатическим каналам советская сторона дважды обращалась в ведомство федерального канцлера ФРГ Г. Коля с просьбой провести тщательную проверку немецких архивов на предмет отыскания подлинника секретного протокола. Власти ФРГ сумели предоставить лишь уже давно известные «копии» и ещё раз подтвердили, что подлинники этих документов у них отсутствуют... В своём выступлении на съезде А.Н. Яковлев предложил депутатам признать «на уровне современных знаний» копии секретного протокола достоверными, так как последующие события якобы развивались... точно «по протоколу». Аргумент, что и говорить, железобетонный!

– Значит, никаких подлинников?

– Не всё так просто. Во время работы комиссии в одном из подразделений МИД СССР не без участия Яковлева и его команды был «случайно» обнаружен уже машинописный текст секретного дополнительного протокола и других приложений, заверенных сотрудником Совнаркома СССР неким В. Паниным . В 1992 году по ним были осуществлены публикации в официальном двухтомнике МИД под названием «Документы внешней политики СССР. 1939». Однако когда позднее во время работы над договором с Литвой МИД России понадобились подлинники секретных приложений к советско-германским договорам, то в архиве Президента РФ дипломатов отослали к журнальной публикации .

– Это как?!

– В конце 1992 года известный «борец за историческую правду» Д. Волкогонов сообщил на пресс-конференции об обнаружении подлинников в России, и уже в начале 1993 года в журнале «Новая и новейшая история» были опубликованы обнаруженные в «Особой папке» архива ЦК КПСС тексты советско-германских документов 1939–1941 годов, в том числе секретный дополнительный протокол о разграничении сфер интересов Германии и СССР, подписанный В.М. Молотовым и И. Риббентропом 23 августа 1939 года. Сначала это подавалось как триумф приверженцев «исторической правды». Однако вскоре шумиха вокруг обнаруженных якобы подлинников секретных протоколов утихла, как будто их и не было вовсе. Из печати стало известно, будто оригиналы этих документов до сих пор хранятся «в условиях особо строгого режима».

– А почему при подготовке договора между РФ и Литвой надо было обращаться к секретному протоколу?

– Литовская Республика (не Литовская ССР, ибо в Союз она вошла только летом 1940 года) фактически была участницей раздела Польши . К Литве в 1939 году отошла Виленская область с нынешней столицей Вильнюсом, до этого принадлежавшая Польскому государству.

– Выходит, Прибалтика не была жертвой советско-германских договоренностей . Но, готовясь к встрече с вами, я обратил внимание на то, что и поведение Польского государства в конце 30-х годов прошлого века было пронизано не миролюбием, а агрессивностью. С одной стороны, в 1938 году поляки распевали частушки о том, что “ведомые Рыдзом-Смиглы, мы маршем пойдем на Рейн”.

Но сразу же после подписания Мюнхенского соглашения Варшава предъявила Праге ультиматум, требуя от Чехословакии Тешинскую область. Её захват рассматривался Польшей как национальный триумф. С другой стороны, в том же 1938 году в докладе польской военной разведки утверждалось, что «расчленение России лежит в основе польской политики на востоке ... Главная цель – ослабление и разгром России». Польша была готова в разделе СССР сотрудничать хоть с кем. Документы утверждают, что на встрече министров иностранных дел Германии и Польши в начале 1939 года глава польской дипломатии «г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и выход к Чёрному морю».

Видно, к переделу границ в ту пору была готова вся Европа, потому там были уверены, что в той атмосфере должны существовать разного рода секретные протоколы. И всё же у меня плохо укладывается сама возможность фальсификации документов такого уровня.

– А вспомните историю несуществующей речи Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 19 августа 1939 года. Тогда на Политбюро Сталин якобы произнёс речь, где говорилось о том, что «мы можем предотвратить мировую войну, но не станем этого делать, так как нам выгодна война между Рейхом и Антантой»...

– В 14-м томе Сочинений Сталина есть его «Ответ редактору “Правды”» по поводу вранья агентства Гавас. Речь идёт об этом случае? Тогда расскажите немного подробнее.

– Эта история обстоятельно исследована учеными из Института славяноведения РАН С.З. Случ в первом номере журнала «Отечественная история» за 2004 год опубликовал аргументированную статью «Речь Сталина, которой не было ». Автор убедительно доказывает, что не было не только сталинской речи, но и самого заседания Политбюро с подобной повесткой дня.

Между тем именно на этой фальшивке в значительной мере основывается клевета, будто инициаторами войны с Германией были СССР и Сталин. Или якобы покоится ещё где-то в уральской земле чемодан с «личным архивом В.И. Ленина», о существовании которого бывший руководитель его секретариата Е. Стасова «предупреждала товарищей из ЦК» в начале 60-х годов. И ведь непременно найдёт его какой-то вездесущий Г. Рябов или Э. Радзинский Пора заканчивать кормить общество и разными суррогатами исторической правды – мемуарами каких-то переводчиков, охранников, водителей, близких и дальних родственников великих людей прошлого.

– Но тогда и я хотел бы спросить: почему вы ставите под сомнение подлинность копий секретного протокола, которые имеются в распоряжении исследователей?

– Приводить все доводы, которые постепенно, шаг за шагом, подвели меня к данному выводу, наверное, излишне. Но о некоторых скажу. В фотокопии русского текста секретного дополнительного протокола из коллекции фон Леша , хранящейся ныне в Политическом архиве МИД ФРГ, трижды упоминается словосочетание «обоими сторонами» (это отчетливо видно на публиковавшихся в американской и английской печати фотоснимках). В хранящемся же в архиве Президента РФ тексте «подлинника» используется словосочетание «обеими сторонами». Случайность ошибки по небрежности машинистки или наборщика типографии я, зная, с какой тщательностью готовятся подобные документы, исключаю почти полностью. Далее.

В заверенных В. Паниным машинописных копиях совершенно иной перенос слов, другие машинописные интервалы, имеются различия в написании названий географических объектов, а также отсутствуют несколько характерных для немецкой копии деталей. О таких «пустяках», как подпись В.М. Молотова латиницей на ряде документов, я уж и не упоминаю.

Кроме этих трудно объяснимых с точки зрения порядка составления и подписания важных внешнеполитических документов обстоятельств, имеется масса других несоответствий по одним и тем же текстам секретных приложений, опубликованных в различных изданиях... Что это за непонятные ссылки на «Министерство Иностранных Дел Союза ССР » в документах, датированных 1939 годом, когда, как известно, существовали не министерства, а наркоматы?

Почему в немецких текстах документов фамилия В.М Молотова пишется то «W. Molotow », то «W. Molotov »? Почему в «подлиннике» доверительного протокола от 28 сентября 1939 года на русском языке написано «за Германское Правительство », тогда как в копии из архивов ФРГ указано «за Правительство Германии »? В оригинале секретного дополнительного протокола к Договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года есть лишь дата подписания документа, а в копии ещё и место заключения договора...

Идеолог горбачёвской перестройки А.Н Яковлев вешал народным депутатам СССР лапшу на уши, когда утверждал, что «графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его существования и подписания». Ничего они не подтверждают! Любой грамотный юрист, любой эксперт-криминалист тотчас предметно и убедительно докажет, что достоверность документа по копии (тем более по фотокопии!) установить нельзя.

Подобные виды экспертных исследований проводятся исключительно по оригиналам документов: только они имеют доказательную силу в суде и иных юридических инстанциях. В противном случае многие из нынешних казнокрадов уже давно сидели бы не в своих уютных кабинетах, а в тюремных камерах.

А в этой истории примечательно ещё и то, что, по версии «демократов», графологическую экспертизу текстов документов и подписи В.М Молотова провели якобы сотрудники МУРа в пику специалистам Научно-исследовательского института КГБ, отказавшимся, несмотря на давление председателя комиссии А.Н. Яковлева, признать достоверность материалов по фотокопиям. Сомневается, кстати, в подлинности секретных протоколов и внук Молотова известный политолог В. Никонов, ссылаясь как на материалы Ф. Чуева, так и на собственные беседы с дедом.

– Может быть, качество зарубежных публикаций выше?

– Скажу откровенно: такие наиболее ходовые среди западных исследователей издания, как «Британская голубая книга войны», «Французская жёлтая книга», издания Госдепартамента США 1948 и 1949–1964 годов, вышедшие, соответственно, под названием «Нацистско-советские отношения: документы из архивов германского МИД» и «Документы германской внешней политики 1918–1945 гг.: из архивов германского МИД» или, к примеру, документы «Авалонского проекта школы права Йельского университета» считать первоисточниками при всём желании нельзя .

Когда один и тот же дипломатический документ (Договор о ненападении) по тексту переводится тремя разными терминами (Расt, Treaty, Agreement), то это говорит, как минимум, о непрофессиональном переводе.

Что это, спрашивается, за официальный перевод секретного дополнительного протокола, в котором, по госдеповской версии, отсутствует целый абзац преамбулы, а в тексте Договора о ненападении пропущена статья IV ?! Принимать же в качестве первоисточника популярное у польских исследователей лондонское издание «Дневников и карт» бывшего заместителя министра иностранных дел Польши Яна Шембека просто несерьёзно.

– Почему?

– Он умер в ноябре 1945 года, до того, как впервые публично заговорили о секретном протоколе. Между тем на этих сомнительных источниках строятся якобы научные исследования. Так, в значительной мере именно на них построен претендующий на фундаментальность труд ассистента Уральского государственного университета им. Горького А.А. Пронина под названием «Советско-германские соглашения 1939 г. Истоки и последствия».

Нелишне заметить, что работа была автором выполнена для финансируемого институтом «Открытое общество» (Фонд Сороса, грант № ВЕ 934) «Международного исторического журнала». В 1997 году приказом тогдашнего министра общего и профессионального образования РФ Кинелева это исследование было удостоено... медали «За лучшую научную студенческую работу».

Оно помещено в Интернете, и сегодня с него вовсю списывают зачётные рефераты нерадивые студенты. Наверное, экс-министр дал столь почётную награду автору за его игру в поддавки с небезызвестным Суворовым-Резуном, автором «Ледокола» и «Дня-М». Правда, сейчас, став кандидатом исторических наук, Пронин специализируется на проблеме участия евреев в культуре России.

– Валентин Антонович, порой складывается впечатление, что в так называемом секретном протоколе никакой серьёзной новой информации не содержалось. Перед встречей с вами я полистал подшивку «Правды» за 1939 год. Возьмем номер за 29 сентября. На первой странице печатаются официальное сообщение «К заключению германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией», сам этот германо-советский договор, «Заявление советского и германского правительств от 28 сентября 1939 года».

А под ними полужирным петитом в скобках: «(Карту, указанную в статье 1-й германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией см. на 2-й стр.)». Открываю вторую и страницу (полосу, как говорят журналисты). В левом углу письмо В.М. Молотова германскому министру иностранных дел И. Риббентропу (примечательная деталь.

Указано: «В наст. время в Москве», это как бы вместо адреса). А под ним на три седьмых ширины газетной полосы карта с жирно выделенной ломаной линией. Внизу подпись: «Граница обоюдных государственных интересов СССР и Германии на территории бывшего Польского государства ».

– Такой же разграничительной картой, только с автографами И.В. Сталина и И. Риббентропа, А.Н. Яковлев в своё время, что называется, добил многих субъективно честных, но не шибко грамотных и пытливых народных депутатов. Эта карта никогда и никакого секрета не составляла , она была не приложением к «пакту Молотова – Риббентропа» от 23 августа 1939 года, а являлась составной и неотъемлемой частью другого внешнеполитического документа – Договора о дружбе и границе между Германией и СССР от 28 сентября 1939 года, подписанного уже после падения Польши .

Пора понять, что некоторым западным странам, их спецслужбам, а также падкой на сенсации желтой прессе историческая правда, её конкретные детали не нужны. Нужны лишь унижение нашей страны, развенчание определяющей роли Советского Союза в достижении победы над фашизмом.

Советской внешнеполитической разведкой были добыты, причем неоднократно, документальные свидетельства того, что около 40 лет назад США и рядом других стран НАТО была поставлена и с тех пор небезуспешно реализуется задача: любыми способами добиться признания Советского Союза государством-агрессором , «подлинным инициатором» развязывания Второй мировой войны, по крайней мере, активным пособником Гитлера в реализации его экспансионистских планов и устремлений в Европе и мире.

Осуществление планов и замыслов Запада почти сорокалетней давности идёт успешно. Для иллюстрации процитирую высказывание генерального секретаря НАТО Дж. Робертсона от 14 декабря 2002 года: «Пригласив в НАТО семь стран Центральной и Восточной Европы, альянс добился самой большой победы за полвека. Он перечеркнул пакт Риббентропа – Молотова и Ялтинские соглашения».

– В заключение принято говорить об уроках, которые следует извлекать из истории.

– Никакими самыми убедительными аргументами ненавистников нашей страны не остановить. У них другой интерес. Допускаю, что они не хуже нас знают сомнительный характер своих доводов.

Но непозволительно и подыгрывать им. А то в своем стремлении «привести в чувство» зарвавшихся политиков прибалтийских стран (в том числе по крайне актуальной сегодня калининградской проблеме) некоторые российские депутаты пытаются «извлечь пользу» из факта признания Съездом народных депутатов СССР советско-германского пакта о ненападении и секретного дополнительного протокола к нему юридически несостоятельными и недействительными с момента подписания.

Давайте, дескать, признаем свою «неправоту» в вопросе заключения пакта с Германией, а Литва пусть покрутится, как уж на сковородке, с проблемой ранее входившей в состав Польши Виленской области, равно как и по поводу территориальной принадлежности других полученных в результате пребывания в составе СССР территорий. Легковесность и самой идеи, и приводимой при этом аргументации очевидна.

Доведённая до абсурда идея «единоличного правопреемства» России от СССР, с пропагандой которой выступает ряд патриотично настроенных российских политиков, неизбежно заводит в правовой тупик. В конечном итоге призывать к акциям «публичного покаяния» нужно сегодня не Россию. Не она владеет территориями, отошедшими к Советскому Союзу в результате «преступного сговора двух диктаторов».

И если руководители прибалтийских государств, Украины, Молдавии и Белоруссии всё же сочтут для себя необходимым и возможным встать на этот скользкий путь, ведущий в никуда, они, по крайней мере, обязаны перед народами своих стран сделать это, опираясь, в частности, не на досужие домыслы фальсификаторов истории, а на рассекреченные и официально опубликованные документы из российских архивов, аутентичность которых должна быть установлена достоверно.

Пора ставить жирную точку в этой загадочной истории с секретными протоколами. Если они реально существуют – обнародуйте их в строгом соответствии с определенным законом порядком опубликования внешнеполитических актов Российского государства и несите при этом всю полноту ответственности за этот шаг.

Если же есть обоснованные сомнения (а их, на мой взгляд, более чем достаточно), нужно привлечь авторитет депутатов российского парламента и опыт действительно уважаемых и политически не ангажированных специалистов различного профиля для определения подлинности материалов и выяснения всех обстоятельств, связанных с их появлением на свет»...

А вот какой комментарий к этому интервью дал известный бывший сотрудник Внешней разведки России, военный историк Арсен Мартиросян :

«Как видите, мнение о том, что секретные протоколы, особенно же самый первый из них – тот, что от 23 августа 1939 г. – фальшивка, более чем обосновано . Не менее обосновано и мнение о том, что немецкие участники переговоров сделали черновые записи относительно устных договорённостей, о которых шла речь в Кремле. А на их основе либо в самом конце войны либо же сразу после неё состряпали «секретный дополнительный протокол» от 23 августа 1939 г. и иных его не менее сфальсифицированных «собратьев» и стали выдавать их за “секретные протоколы”, определившие “сферы влияния” двух держав, якобы «распиливших Восточную Европу.

Хотя речь на переговорах шла о «сферах интересов». Именно так и обстояло дело. Давайте не забывать, кому первыми попали в руки микрофильмы архива МИД Третьего рейха. Правильно, англо-американцам. А что это за сволота – едва ли нужно объяснять. Не надо забывать, что у тех же янки только в германском посольстве в Москве было два ценных агента. И янки более или менее точно знали и содержание договора о ненападении, и тех устных договоренностей, которые впоследствии стали выдавать за «секретный дополнительный протокол». Тем более, что первые черновые записи этих устных договорённостей попали в руки именно к ним, ещё до начала Второй мировой войны.

Обращаю внимание на то обстоятельство, что Гитлер в своей речи от 22 июня 1941 г., как ни странно, подтвердил, что имели место всего лишь некие договорённости. Ведь он во всей этой речи использовал выражение «московские договорённости» или просто «достигнутые договорённости», но не подписанный «секретный дополнительный протокол» от 23 августа 1939 г.! А вот когда война уже закончилась, то тогда перед Западом возникла острейшая необходимость фальсификаций, дабы опорочить СССР и именно его выставить виновником войны. Почему?! Да по очень простой причине. Договор символизировал собой не только всю глубину провала западной политики в первой половине ХХ века, прежде всего британской политики.

Прежде всего, договор о ненападении сорвал целеустремлённо реализовывавшееся намерение Запада цинично подставить Советский Союз под удар нацистской Германии уже в самом конце 30-х гг., чтобы затем на «плечах» последней ворваться в Восточную Европу и реализовать там свои геополитические цели – установить там своё господство! Более того. Договор-то круто поменял не только предвоенную и даже послевоенную конфигурацию в Европе, но и, прежде всего, расписание войны, поставив Запад в ситуацию, когда он вынужден был защищать себя, а не мечтать об установлении своего господства в Восточной Европе за счёт причинения чужими руками ущерба СССР.

В результате, Великобритания, а также послушно следовавшая в фарватере её политики Франция первыми же и вляпались в войну, которую так усердно подготавливали для столь ненавистной им России, хотя бы и именовавшейся тогда СССР! До сих пор Запад не может успокоиться от того приступа бешенства, которое его охватило, едва только стало известно о заключении советско-германского договора о ненападении.

Как же – какая-то неумытая, по мнению Запада, Россия во главе с варваром-диктатором утёрла нос Западу в высшем вопросе мировой политики: мир или война?! А ведь шесть лет кряду этот якобы варвар-диктатор предлагал Западу по-честному договориться о системе коллективной безопасности, об условиях честной взаимопомощи в отражении гитлеровской агрессии! А в ответ слышал только пренебрежительные, зачастую просто оскорбительные, а нередко ещё и откровенно хамские отказы во всем, по любому вопросу, даже мельчайшему!

Признать всё это Запад не может, не в силах признать, иначе он будет не Запад. И успокоиться не может, никак не может.

А вот подло мстить за свои же преступления перед человечеством, причём мстить невиновному, который к тому же спас этот проклятый Запад от коричневого рабства – это завсегда с большим удовольствием! Запад же, не приведи Господь!.. Вот потому-то ещё в конце войны там начали готовить предпосылки для будущей многолетней и многоходовой пропагандистской кампании против СССР . А уж когда представилась малейшая возможность состряпать фальшивые, якобы уличающие СССР в разжигании войны «документы», то тут усердию Запада не стало предела.

Вот тут-то англо-американцы поработали (и работают же!) совместно. Именно совместно. Потому что по своей тупости янки в то время не смогли бы состряпать такую фальшивку, чтобы выдать её за микрофильм из архива МИД Германии. Тут явно чувствуется рука британской разведки – эта старая, но отнюдь не потерявшая ни нюх, ни навыки особого коварства «лиса» такое может состряпать, что потом все черти в аду ноги себе переломают, но не найдут и не поймут, что к чему. Сколько фальшивок она запустила за всю свою историю – так и в штаб-квартире МИ-6 не сосчитают! Черновые записи о содержании устных договорённостей у них были. Образцов же подписей Молотова у западников было предостаточно – за период пребывания на посту наркома иностранных дел в период с 1939 по 1945 гг. он много совместных с англо-американцами документов подписал.

И подпись Риббентропа так же не была секретом для англо-американцев, особенно же для бриттов, где он был послом Третьего рейха в Лондоне. Соответствующие умельцы по подделкам имеются в каждой солидной разведке. У бриттов такие умельцы – с давних пор. Целая «школа» и ещё какая! И эти такое могут состряпать, что не только комар носа не подточит, но и ни одна ангажированная экспертиза ничего не найдет. Особенно же, подчеркиваю это вновь, если «изделие» было состряпано именно британской разведкой. А уж через микрофильмы ввести в оборот фальшивку – вообще пару раз плюнуть.»...

Андрей Фурсов. О "пакте Молотова"

Кургинян о пакте Молотова-Риббентропа

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

23 августа 2009 года исполняется 70 лет со дня подписания пакта Молотова-Риббентропа. Историки и политики до сих пор спорят о том, способствовал ли этот документ непосредственно началу войны или просто облегчил Гитлеру принятие решения о ней.

Договор о ненападении между СССР и Германией, более известный как пакт Молотова-Риббентропа, был заключен в Москве 23 августа 1939 года . Документ этот, по мнению одних историков, во многом способствовал началу Второй мировой войны, по мнению других - позволил отсрочить ее начало. Кроме того, пакт в значительной мере определил судьбу латышей, эстонцев, литовцев, а также западных украинцев, белорусов и молдаван: в результате пакта эти народы, многие из которых впервые в своей истории объединились в составе одного государства, почти полностью влились в Советский Союз. Несмотря на коррективы, внесенные в судьбы этих народов развалом СССР в 1991 году, пакт Молотова-Риббентропа до сих пор определяет многие геополитические реальности в современной Европе.

Согласно договору о ненападении Советский Союз и Германия обязались "воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами". Более того, обе стороны обещались не поддерживать коалиции других стран, чьи действия могут быть против участников соглашения. Таким образом была похоронена идея "коллективной безопасности" в Европе. Сдерживать действия агрессора (а им готовилась стать нацистская Германия) совместными усилиями миролюбивых стран стало невозможно.

Пакт подписали министр иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов и министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп. К договору прилагался секретный дополнительный протокол, определявший разграничение советской и германской сфер влияния в Восточной Европе на случай "территориального переустройства". Договор был ратифицирован Верховным Советом СССР через неделю после его подписания, причем от депутатов было скрыто наличие "секретного дополнительного протокола", который так никогда и не был ратифицирован. А уже на другой день после ратификации договора, 1 сентября 1939 года, Германия напала на Польшу.

В полном соответствии с секретным протоколом, чей оригинал был найден в архивах Политбюро ЦК КПСС только в середине 1990-х годов, германские войска в 1939 году не заходили в населенные преимущественно белорусами и украинцами восточные регионы Польши, а также на территорию Латвии, Литвы и Эстонии. На все эти территории впоследствии вошли советские войска. 17 сентября 1939 года советские войска вошли на территорию восточных регионов Польши. В 1939-1940 годах, опираясь на левые политические силы в этих странах, сталинское руководство установило контроль над Латвией, Литвой и Эстонией, а в результате военного конфликта с Финляндией, тоже отнесенной секретным протоколом к сфере интересов СССР, отторгло от этой страны часть Карелии и прилегающие к Ленинграду (ныне город Санкт-Петербург) территории.

Как писал в своих мемуарах премьер-министр Великобритании (1940-1945) Уинстон Черчилль, тот факт, что такое соглашение между Берлином и Москвой оказалось возможным, означал провал английской и французской дипломатии: не удалось ни направить нацистскую агрессию против СССР, ни сделать Советский Союз своим союзником до начала Второй мировой войны. Тем не менее, и СССР нельзя назвать однозначно выигравшим от пакта, хотя страна получила дополнительные два года мирного времени и значительные дополнительные территории у своих западных границ.

В результате пакта Германия в 1939-1944 годах избежала войны на два фронта, последовательно разгромив Польшу, Францию и малые страны Европы и получив для нападения на СССР в 1941 году армию, имевшую два года боевого опыта. Таким образом, главной выигравшей от пакта стороной, по мнению многих историков, можно считать нацистскую Германию. ("Советская историография", изд-во РГГУ, 1992 год).

Политическая оценка пакта

Основной текст пакта о ненападении, хотя и означал крутой поворот в идеологии СССР, прежде резко осуждавшей фашизм, не выходил за рамки принятой перед Второй мировой войной практики международных отношений. Аналогичный пакт заключила с нацистской Германией, например, Польша в 1934 году, заключали или пытались заключить такие договоры и другие страны. Однако секретный протокол, прилагавшийся к пакту, безусловно, шел вразрез с международным правом.

28 августа 1939 года было подписано разъяснение к "секретному дополнительному протоколу", который разграничивал сферы влияния "в случае территориально‑политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства". В зону влияния СССР входила территория Польши к востоку от линии рек Писса, Нарев, Буг, Висла, Сан. Эта линия примерно соответствовала так называемой "линии Керзона", по которой предполагалось установить восточную границу Польши после Первой мировой войны. Помимо Западной Украины и Западной Белоруссии, советские переговорщики заявили также об интересе к Бессарабии, потерянной в 1919 году, и получили удовлетворивший их ответ от немецкой стороны, заявившей о своей "полной политической незаинтересованности" в этих областях. Впоследствии эта территория стала частью Молдавской ССР в составе СССР. (Подробнее см. в книге "1939 год: уроки истории", Институт всеобщей истории АН СССР, 1990 год, стр. 452.)

Поскольку положения секретного протокола, выработанные сталинским руководством вместе с приближенными Гитлера, носили явно противоправный характер, и Сталин, и Гитлер предпочли скрыть этот документ и от международной общественности, и от собственных народов и органов власти, за исключением крайне узкого круга лиц. Существование этого протокола в Советском Союзе скрывалось до 1989 года, пока специальная Комиссия по политической и правовой оценке пакта, сформированная Съездом народных депутатов СССР, не представила Съезду доказательства существования этого документа. Получив эти доказательства, Съезд народных депутатов СССР в постановлении от 24 декабря 1989 года осудил тайный протокол, подчеркнув, что этот протокол вместе с другими советско-германскими договоренностями "утратил силу в момент нападения Германии на СССР, то есть 22 июня 1941 года".

Признавая аморальность тайного соглашения между Сталиным и Гитлером, пакт и его протоколы невозможно рассматривать вне контекста сложившейся тогда в Европе военно-политической обстановки. По планам Сталина, советско-германский пакт должен был стать ответом на проводившуюся уже несколько лет Великобританией и Францией политику "умиротворения" Гитлера, преследовавшую цель поссорить два тоталитарных режима и обратить гитлеровскую агрессию в первую очередь против СССР.

К 1939 году Германия вернула и милитаризовала Рейнскую область, в нарушение Версальского договора полностью перевооружила армию, присоединила к себе Австрию и установила контроль над Чехословакией. На чехословацкие территории вслед за Гитлером претензии выдвинули Венгрия и Польша, тоже получившие куски территории этой страны.

Во многом к такому печальному результату привела и политика западных держав - 29 сентября 1938 года главы правительств Великобритании, Франции, Германии и Италии подписали в Мюнхене соглашение о расчленении Чехословакии, вошедшее в отечественную историю как "мюнхенский сговор".

22 марта 1939 года войска вермахта оккупировали литовский порт Клайпеда (немецкое название - Мемель), а вскоре Гитлер утвердил план оккупации Польши. Поэтому часто слышимые сегодня утверждения о том, что "спусковым крючком" Второй мировой войны стал якобы только пакт Молотова-Риббентропа, не соответствуют действительности. Рано или поздно Гитлер и без пакта с СССР начал бы войну против Польши, а большинство стран Европы на том или ином этапе в период 1933-1941 годов пытались придти к соглашению с нацистской Германией, тем самым лишь поощряя Гитлера к новым захватам. Вплоть до 23 августа 1939 года переговоры с Гитлером и друг с другом вели все великие европейские державы - и Великобритания, и Франция, и СССР. (Подробно о переговорах в Москве летом 1939 года см. "1939 год: уроки истории", стр. 298-308.)

К середине августа многосторонние переговоры вступили в решающую фазу. Каждая из сторон преследовала свои цели. К 19 августа англо‑франко‑советские переговоры зашли в тупик. Советское правительство дало согласие на приезд министра иностранных дел Германии Риббентропа в Москву 26‑27 августа. Гитлер в личном послании Сталину попросил согласиться на приезд Риббентропа в Москву 22 августа, самое позднее - 23 августа. Москва ответила согласием, и через 14 часов после приезда Риббентропа был подписан договор о ненападении между Германией и Советским Союзом.

Моральная оценка пакта

Сразу же после своего подписания пакт вызвал критику со стороны многих участников международного коммунистического движения и от представителей других левых сил. Даже не зная о существовании секретных протоколов, эти люди увидели в пакте немыслимый для приверженцев левой идеологии сговор с самой мрачной империалистической реакцией - нацизмом. Многие исследователи даже считают пакт началом кризиса международного коммунистического движения, поскольку он углубил недоверие Сталина к иностранным компартиям и способствовал роспуску Коммунистического Интернационала Сталиным в 1943 году.

Уже после войны, понимая, что пакт подмачивает его репутацию главного антифашиста планеты, Сталин приложил все усилия к тому, чтобы оправдать пакт в советской и мировой историографии. Задача усложнялась тем, что в руки американцев, занявших западную часть Германии, попали немецкие документы, позволявшие сделать предположение о существовании секретных протоколов к пакту. Поэтому в 1948 году при участии Сталина (как полагают многие исследователи, им лично) была подготовлена "историческая справка" под названием "Фальсификаторы истории". Положения этой справки легли в основу официальной советской интерпретации событий 1939-1941 годов, остававшейся неизменной до конца восьмидесятых годов.

Суть "справки" сводилась к тому, что пакт был "гениальным" ходом советского руководства, позволившим использовать "межимпериалистические противоречия" между западными буржуазными демократиями и нацистской Германией. Без заключения пакта СССР якобы непременно стал бы жертвой "крестового похода" капиталистических стран против первого социалистического государства. Положения "исторической справки" в Советском Союзе нельзя было оспаривать и после смерти Сталина, просто в школьных и вузовских учебниках при Хрущеве и Брежневе его имя чаще заменялось на слова типа "руководство страны" или "советская дипломатия". (Источник - "Советская историография", изд-во РГГУ, 1992 год.) Так продолжалось до горбачевских реформ конца восьмидесятых годов, пока участники первого Съезда народных депутатов СССР не потребовали выяснить обстоятельства заключения пакта, во многом способствовавшего присоединению к Советскому Союзу ряда его территорий.

24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР, на тот момент высший орган власти в Советском Союзе, принял постановление "О политической и правовой оценке советско‑германского договора о ненападении от 1939 года", официально осуждающее секретные протоколы как "акт личной власти", никак не отражавший "волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор". Подчеркивалось, что "переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа , ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР".

Последствия этого "сговора" ощущаются по сей день, отравляя отношения между Россией и затронутыми сталинско-гитлеровским протоколом народами. В прибалтийских государствах эти события провозглашаются прелюдией к "аннексии" Латвии, Литвы и Эстонии. На основании этого делаются далеко идущие выводы относительно отношений с сегодняшней Россией и о статусе этнических русских в этих странах, которые представляются "оккупантами" или "колонистами". В Польше воспоминания о секретных протоколах к пакту становятся оправданием для уравнивания нацистской Германии и сталинского СССР в моральном плане, вытекающего отсюда очернения памяти советских солдат или даже для сожаления об отсутствии коалиции между Польшей и нацистской Германией для совместного нападения на СССР. Моральная неприемлемость подобной трактовки событий тех лет, по мнению российских историков, вытекает хотя бы из того факта, что никто из примерно 600 тысяч советских солдат, погибших, освобождая Польшу от нацистов, ничего не знал о тайном протоколе к пакту Молотова-Риббентропа.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Если посмотреть на европейскую историю с начала вес-ны по конец августа 1939 года, то в этом периоде шла жес-точайшая война нервов. Ведь почему Польша и Велико-британия отказывались от союза с СССР, хотя не могли не видеть, что начинается Вторая мировая война? На что они рассчитывали ввиду того, что начал мобилизацию? Когда 22 июня 1941 года Германия напала на СССР, то проблем уже не было: и Великобритания, и Польша броси-лись заключать с Советским Союзом военное соглашение. Но почему же они не хотели его иметь в 1939 году?

Ответ один — в 1941 году они уже воевали с Германией, а в 1939 году еще было неясно, кого именно атакует Гит-лер. У Польши и Великобритании была надежда, что Гит-лер все же побоится союза двух великих держав и Польши, что он из-за этого страха нападет сразу на того, на кого обещал в «Майн Кампф» — на СССР. Нападет через При-балтику и Румынию, предварительно введя их в сферу сво-его влияния. Эти надежды были очень обоснованны.

В 1939 году Германия еще и близко не имела той ар-мии, которая разгромила в 1940 году всю Европу, а в 1941—1942 годах нанесла тяжелейшие поражения Красной Армии. В 1939 году немецкая армия (начав создаваться в 1934—1935 гг.), была еще очень слаба и численно, и орга-низационно, и в техническом, и в моральном планах. Гит-леру нужно было иметь стальные нервы, чтобы с такой армией начать войну с той коалицией, которая победила гораздо более сильную германскую армию в 1918 году. И уж совершенно немыслимо, чтобы решился на-пасть на Польшу в условиях, когда СССР мог примкнуть к данной коалиции в любой удобный для себя момент.

В условиях созданного против Германии единого фронта Гитлеру действительно было удобнее напасть на СССР, тем более что после первых немецких побед над Красной Армией на Советский Союз ринулась бы и ев-ропейская гиена — Польша. А если учесть, что военный союзник Германии по Антикоминтерновскому пакту (по оси «Рим — Берлин — Токио») Япония со 2 июля

1939 года уже фактически воевала с СССР в Монголии у реки Халхин-Гол, и наступление японцев в глубь Монго-лии поначалу было успешным, то нападение Германии на СССР было и наиболее удобным по моменту.

И Советский Союз сделал очень точный и верный шаг: оказавшись не в силах предотвратить войну, СССР СТРАВИЛ АГРЕССОРОВ МЕЖДУ СОБОЙ - он заклю-чил договор о ненападении с Германией. Текст этого до-говора таков.

Договор о ненападении между Германией и Советским Союзам.

Правительство СССР и Правительство Германии, ру-ководимые желанием укрепления дела мира между СССР и Германией и исходя из основных положений договора о ней-тралитете, заключенного между СССР и Германией в апре-ле 1926 года, пришли к следующему соглашению:

Статья I. Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивно-го действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.

Статья II. В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.

Статья III. Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.

Cтатья IV. Ни одна из Договаривающихся Сторон не бу-дет участвовать в какой-нибудь группировке держав, кото-рая прямо или косвенно направлена против другой стороны.

Статья V. В случае возникновения споров или конфлик-тов между Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода обе стороны будут разрешать эти спо-ры или конфликты исключительно мирным путем в порядке дружественного обмена мнениями или в нужных случаях пу-тем создания комиссий по урегулированию конфликта.

Статья VI. Настоящий договор заключается сроком на десять лет, с тем что, поскольку одна из Договариваю-щихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.

Статья VII. Настоящий договор подлежит ратифи-цированию в возможно короткий срок. Обмен ратификаци-онными грамотами должен произойти в Берлине. Договор вступает в силу немедленно после его подписания.

По уполномочию За Правительство

Правительства СССР Германии

В. Молотов И. Риббентроп

Этот договор был ратифицирован Верховным Советом СССР и рейхстагом Германии 31 августа 1939 года.

Этим договором Советский Союз предлагал своему не-примиримому врагу и по совместительству главному аг-рессору Европы (напомню, что присоединение Австрии и захват Чехословакии в 1938—1939 годах были вменены Германии на Нюрнбергском процессе как акты агрессии) напасть на второго своего врага и второго по размеру, но первого по наглости агрессора Европы — Польшу, после чего втянуться в войну с будущими союзниками СССР (Англией и Францией), которые в 1939 году становиться союзниками СССР упорно не хотели.

Интересно, что той своей политики Советский Союз и в то время не скрывал, и его глава В.М. Молотов на упомянутой сессии Верховного Совета говорил об этом открыто:

«Советско-германский договор подвергся многочислен-ным нападкам в англо-французской и американской прессе. Особенно стараются на этот счет некоторые «социали-стические» газеты, услужающие «своему» национальному капитализму, услужающие тем из господ, кто им прилично платит. Понятно, что от таких господ нельзя ждать на-стоящей правды.

Доходят, дальше, до того, что ставят нам в вину, что, видите ли, в договоре нет пункта о том, что он де-нонсируется в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется вовлеченной в войну при условиях, которые могут дать кое-кому внешний повод квалифицировать ее нападаю-щей стороной. Но при этом почему-то забывают, что та-кого пункта и такой оговорки нет ни в польско-германском договоре о ненападении, подписанном в 1934 году и аннулиро-ванном Германией в 1939 году вопреки желанию Польши, ни в англо-германской декларации о ненападении, подписанной всего несколько месяцев тому назад. Спрашивается, почему СССР не может позволить себе того, что давно уже позво-лили себе и Польша, и Англия?

Разве трудно понять этим господам смысл советско- германского договора о ненападении, в силу которого СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии? Разве трудно понять, что СССР проводит и будет проводить свою собственную, самостоятельную политику, ориентирующую-ся на интересы народов СССР, и только на эти интересы? Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют сами, без Советского Союза. Мы бы посмотрели, что это за вояки». (Ждать оставалось два дня.

X сентября 1939 года начались смотрины польских вояк.)

Этот договор никого в правительстве СССР не обма-нул и особой радости не доставил. Участник перегово-ров министра иностранных дел Германии Риббентропа с Молотовым и Сталиным, руководитель юридического департамента МИД Германии Фридрих Гауе свидетель-ствует: Риббентроп хотел начать переговоры с заранее подготовленной пространной выспренней речи о том, что «дух братства, который связывал русский и немецкий народы...». Однако Молотов его тут же оборвал: «Между нами не может быть братства. Если хотите, поговорим о деле». В своем докладе Гитлеру Риббентроп писал, что Сталин заявил: «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессив-ные планы в отношении СССР. Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нао, — это при том, что Сталин лично присутствовал при подписании пакта о «ненападении и нейтралитете».

Если вы обратили внимание, то согласно статье 4 этого договора СССР и Германия отказывались от участия в аг-рессивных группировках друг против друга, но эта статья не распространялась на оборонительные союзы, поэтому СССР предлагал Великобритании и Франции продолжить работу по созданию оборонительного союза против Гер-мании, предлагалась дата 30 августа 1939 года для возоб-новления переговоров, но отклика из Лондона и Парижа не последовало. Поэтому 31 августа на сессии Верховного Совета СССР у В.М. Молотова были основания с гневом говорить о позиции Англии и Польши.

Поскольку пакт о ненападении очень нужен был не только СССР, но и Германии, то Сталин воспользовался случаем и заставил немцев подписать и протокол к пакту, в котором максимально защитил интересы СССР и мак-симально затруднил Гитлеру ведение войны. , че-ловек безусловно умный, не мог не понимать, чего хочет Сталин, но Гитлеру в тот момент пакт был очень нужен и он на подписание протокола пошел.

Должен сказать, что тот текст, который ныне публи-куется как текст протокола к пакту о ненападении между СССР и Германией, мне не нравится, поскольку это без-условная фальшивка.

Немного о фальшивках в общем. Их фабрикуют тремя основными способами (и их комбинациями): полупод- лым, подлым и сверхподлым.

По первому способу — академическому или полупод- лому — из текста реального документа выбрасываются слова и предложения так, чтобы усеченный текст изме-нил свой смысл. Скажем, Сталин когда-то реально сказал или написал: «Нацисты — это нехорошие люди». Доктор исторических наук напишет: «Сталин сказал: «Нацис-ты — это... хорошие люди». По второму способу — жур-налистскому или подлому — делается примерно то же, только наглее и троеточия не ставятся. По третьему спо-собу — сверхподлому или способу архивистов, спецслужб и прокуроров — фабрикуется членский билет Сталина в НСДАП с личной подписью Гитлера на билете и со всеми необходимыми печатями и штампами.

Пока общих сведений о фальшивках достаточно, по-этому вернемся к секретному протоколу к договору о не-нападении между СССР и Германией.

Безо всяких сомнений, его фабриковали комбинацией второго способа с третьим. То есть взяли текст подлинно-го протокола, усекли его так, чтобы изменить смысл, а за-тем вызвали из КГБ специалистов по подделке почерков и оформили фальшивку. В то время по-другому фальсифика-торы поступить не могли. Они, может, и хотели бы полно-стью сфабриковать текст, но ведь помимо отечественных свидетелей его смысл был прекрасно известен и за рубе-жом, скажем, этот протокол чуть ли не цитирует.

И у фирмы Горбачев — Яковлев получилось вот такое изделие:

«Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом При подписании договора о ненападении между Герма- нией и Союзом Советских Социалистических Республик ни-жеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуж-дение привело к нижеследующему результату:

XIIIВ случае территориально-политического переуст-ройства областей, входящих в состав Прибалтийских го-сударств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер ин-тересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению к Виленской области признаются обеими сто-ронами.

XIV В случае территориально-политического переустрой-ства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизи-тельно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы бу-дут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического раз-вития.

Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

XV Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтере-сованности в этих областях.

XVI Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

По уполномочию За Правительство

Правительства СССР Германии

В. Молотов И. Риббентроп

Для того чтобы понять, что данный текст фальшивка, вам необходимо напрячь всю свою способность к фан-тазии и представить себя на месте исполнителя данного документа, скажем, Сталина или Молотова (ведь им надо было исполнять этот протокол), или какого-нибудь на-чальника пограничного отряда, которому нужно указать солдатам, где вкапывать пограничные столбы. И попро-буйте мысленно этот протокол исполнить. Если у вас есть хоть немного фантазии, то вы поймете, что эту галиматью исполнить нельзя. И вот почему.

Во-первых. Что такое «сфера интересов»? Могу ли я за границей своей сферы интересов торговать, вести ком-мунистическую или антикоммунистическую пропаган-ду? Без разъяснения «сфера интересов» — это слова, не имеющие под собой смысла. Иногда в общих контрактах записывают, что одна сторона продает «товар», а вторая его оплачивает. Но при такой абстрактной формулировке к контракту обязательно подкладывается спецификация, в которой точно указывается: какой товар, его качество, цена, сроки поставок и оплаты. Без такового объяснения контракт с абстрактным товаром это не контракт — его невозможно ни выполнить, ни нарушить. То есть «сек-ретный протокол» Горбачева — Яковлева после усечения текста в той части, где стороны оговаривали, что такое «сфера интересов», стал беспредметным — этот прото-кол тоже нельзя ни исполнить, ни нарушить. И это сразу выдает фальшивку, причем понятно и почему Горбачев и Яковлев выбросили эту часть — она явно (а дальше вы это увидите) не соответствовала той цели, которую Горбачев и Яковлев хотели этой фальшивкой достичь — «сфера ин-тересов» НЕ ПРЕДУСМАТРИВАЛА ЗАХВАТА ПОИМЕ-НОВАННЫХ СТРАН НИ СССР, НИ ГЕРМАНИЕЙ.

Второе. Ответьте на вопрос, в чью сферу интересов по этому «протоколу» входит Литва, а в чью Латвия, Эстония и Финляндия. Не можете? Вот то-то и оно! Ни Сталин, ни не были придурками вроде Горбачева, чтобы дого-вариваться о «консенсусе», не оговорив, что это такое.

Третье. Предположим, что случилось территориальное переустройство и Польши, и Прибалтики. Где проходит граница сферы интересов в промежутке от угла северной границы Литвы в месте поворота ее на юг и до истоков реки Нарев? Это промежуток около 500 км, где тут вкапывать пограничные столбы? Не знаете? А Сталин и знали, поскольку их министры подписывали не ту глупость, что нам подсунули под видом «секретного протокола».

Молотов и Риббентроп совершили одну ошибку — они оставили в границе сферы интересов небольшой разрыв — всего в 30 км — не учли, что истоки реки Нарев находятся в Польше, а не в Восточной Пруссии. И уже через 5 дней посол Германии в Москве Шулленберг и Молотов подпи-сали «Разъяснение» к протоколу, в котором этот разрыв закрыли:

«В целях уточнения первого абзаца п. 2 секретного до-полнительно протокола от 23 августа 1939 года настоящим разъясняется, что этот абзац следует читать в следующей окончательной редакции, а именно:

XIII В случае территориально-политического переустрой-ства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет прибли-зительно проходить по линии рек Писсы, Наревы, Вислы и Сана. Москва, 28 августа 1939 года».

Получается, что 30 км Сталин и поспешили за-крыть (Писса текла тогда из Восточной Пруссии и впада-ет в Нарев), а 500 км так и оставили? Нет, конечно.

С 85%-ной вероятностью могу сказать, как звучал пункт 1 в подлинном протоколе к договору: «В случае территориаль-но-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР, с вхождением суверенного литовского государства в сферу интересов Германии. При этом интересы Литвы по отно-шению к Виленской области признаются обеими сторо-нами». Выделенные слова фальсификаторы из текста изъ-яли, превратив весь этот пункт протокола в глупость.

С моей поправкой все становится на места, и граница сфер интересов идет непрерывно: от Балтийского моря по северной границе Литвы, затем по восточной границе Виленской области (тогда еще удерживаемой Польшей), далее по границе Восточной Пруссии до реки Писса, по ней до впадения ее в Нарев, по нему до впадения его в Буг, который через несколько десятков километров впа-дает в Вислу, по ней до впадения в нее Сана, а по нему до его истоков — до Словакии.

Почему я не уверен на 100%? Потому, что не видел подлинного протокола, и дал бы бог Горбачеву дожить до того времени, когда его допросят.

А то, что в выброшенном из текста протокола предло-жении обязательно подчеркивалась суверенность Литвы, подтверждается вот чем.

Прибалтийские страны — Латвия, Эстония, Финлян-дия — в те годы были девушки предосудительного пове-дения и усиленно крутили ввиду пока далекого III рейха теми местами, которые они считали соблазнительными, призывно подмигивая сразу обоими глазами для надеж-ности. Литва тоже была «не против», но она немцев ви-дела вблизи, а за ними клацала зубами Польша. Литва прекрасно понимала, что это не клиенты, а садисты: из- насиловать-то изнасилуют, но ведь потом и убьют особо жестоким способом. Опыт у Литвы был.

Я уже писал о взаимоотношениях Польши и Литвы, а вот немцы 20 марта 1939 года даже разговаривать с Лит-вой не стали, а просто приказали ей убраться из Клай-педской области Литвы (бывшей немецкой Мемельской, подаренной Антантой) и дали три дня, пригрозив, что в противном случае оккупируют всю Литву. И Литве при-шлось убраться, а ведь она уже так к Клайпеде привыкла, да и сосредоточено в этой области было 30% всей и так небогатой литовской промышленности.

Суверенная Литва была аграрной и нищей, как церков-ная крыса. Население было около 2,5 млн человек, армия состояла из 3 дивизий и 8 эскадрилий самолетов. В лю-бой стране три дивизии с корпусными частями — это не менее 60 тыс. человек, а у Литвы все войско насчитывало 17,9 тыс. У соседней Латвии с ее 1,9 млн. населения и то было 4 дивизии и всего войска аж 20 тыс. Ну как Литва могла спорить с Германией?

Конечно, Литва вошла в сферу интересов Германии в первую очередь потому, что имела общую границу с Вос-точной Пруссией, но думаю, что советское правительство сунуло ее немцам еще и потому, что из всех Прибалтийских государств, заискивающих перед немцами, Литва немцев ненавидела больше всех. В принципе немцы могли оккупи-ровать Литву уже в начале войны с Польшей, войск у нем-цев хватало, с 10 сентября немцы уже начали их выводить на западный фронт. И естественен вопрос: а почему Герма-ния не тронула Литву, если Литва была в сфере германских интересов? Более того, как только пакт о ненападении был подписан и сферы интересов были определены, Германия сообщила Литве дату нападения на Польшу и начала ак-тивно требовать от Литвы заключения с ней военного сою-за, т.е. Германия с вошедшей в сферу немецких интересов Литвой строила отношения как с суверенной страной. Что-бы закончить тему, расскажу, что было дальше.

Литва, узнав о нападении Германии на Польшу, отмоби-лизовала армию и двинула все три свои дивизии к польской границе. Немецким фронтовым генералам подробности внешнеполитических усилий известны, конечно, не были, поэтому когда командующий группой немецких армий «Се-вер» фон Бок за три дня до начала войны с Польшей вдруг увидел на своем левом фланге затаившуюся литовскую рать, то запросил генштаб, что ему делать с этим воинст-вом. Гальдер ответил: «Это сделано отнюдь не против нао. Началась война, и немцы стали уже угрозами требовать от Литвы военного соглашения, но Литва попала в положение «и хочется, и колется, и мама не велит» (с одной стороны, Виленщину у поляков отвоевать было надо, но поляки ос-тавили на литовской границе против трех литовских диви-зий две свои, кроме того, СССР всегда поддерживал Литву и Литва знала, что СССР ее договор с Германией очень не понравится). Еще 12 сентября Гальдер отметил в дневнике: «Литва: Колеблется». Так она и проколебалась всю быстро-течную войну, хотя и сделала немцам объективно полезное дело — оттянула с их фронта две польские дивизии.

Итак, тот факт, что немцы не оккупировали Литву, входящую в сферу их интересов, является доказательст-вом, что по подлинному соглашению Москвы и Берлина Прибалтийские страны должны были оставаться суверен-ными, и это было записано в подлинном протоколе. А раз в протоколе имени Горбачева — Яковлева такого пункта нет, то, значит, эта бумага является фальшивкой, как бы красиво она ни выглядела. Возникает вопрос: как отно-ситься к этой фальшивке Горбачева — Яковлева? Думаю, что наиболее правильным будет относиться к ней как к документу, у которого утеряна часть текста, поскольку подлинность оставшегося текста в целом подтверждена последовавшими событиями. Теперь, когда с прибалтами мы разобрались, давайте займемся Польшей.

Нынешние «историки» утверждают, что этот прото-кол — это сговор о нападении на бедную Польшу и о ее разделе, но стараются говорить об этом общими словами и подозрительно лапидарны, что и немудрено.

Во-первых. Все пункты протокола гипотетичны, и их действие предполагалось только «в случае». Если случит-ся территориально-политическое переустройство упомя-нутых государств, то договоренность действует. Если не случится, то не действует. Но в договоре нет взаимных обязательств насильно или по их согласию переустроить эти государства. Об этом-то СССР и Германия не договари-ваются!

Во-вторых. «Историки» утверждают, что этот протокол нарушал договор между Польшей и СССР. Где в прото-коле это записано? Где обязательства СССР напасть на Польшу либо помочь тому, кто на нее нападет? Где здесь хотя бы обязательства СССР потребовать от Польши себе (либо Германии) какой-либо территории Польши, как в Мюнхенском сговоре этого потребовали Великобритания, Франция, Германия и Италия от Чехословакии?

В-третьих. Где здесь «сговор» с целью раздела Польши? Раздел сфер интересов, о чем мы уже начали говорить, — это не раздел стран и не договоренность о захвате стран, и только подлые негодяи могут его так трактовать. Прото-кол был секретным, и Гитлеру со Сталиным совершенно не было необходимости говорить иносказательно и пре-вращать протокол в басню.

И нельзя забывать, что это юридический документ, который мог быть использован в суде даже без ратифи-кации протокола в парламенте. его так и исполь-зовал: в ноте Германии об объявлении войны СССР на-рушения протокола к договору о ненападении явились группой главных поводов к войне. И поскольку никто лучше Германии и СССР не понимал, о чем они заклю-чили соглашение в этом протоколе, то эти поводы явля-ются единственным и самым убедительным разъяснени-ем к протоколу. По интересующему нас вопросу в ноте написано (здесь и далее выделения в тексте сделаны нем-цами. — Ю.М.):

«Таким образом, 23 августа 1939 г[ода] был подписан Пакт о ненападении, а 28 сентября 1939 г[ода] — Договор о дружбе и границах между обоими государствами.

Суть этих договоров состояла в следующем:

XIII в обоюдном обязательстве государств не нападать друг на друга и состоять в отношениях добрососедства;

XIV в разграничении сфер интересов путем отказа герман-ского рейха от любого влияния в Финляндии, Латвии, Эсто-нии, Литве и Бессарабии, в то время как территория быв-шего Польского государства до линии Нарев — Буг — Сан по желанию Советской России оставлялась за ней .

Действительно, правительство рейха, заключив с Рос-сией пакт о ненападении, СУЩЕСТВЕННО ИЗМЕНИЛО СВОЮ ПОЛИТИКУ ПО ОТНОШЕНИЮ К СССР и с этого дня заняло дружественную позицию по отношению к Совет-скому Союзу. Оно строго следовало букве и духу подписан-ных с Советским Союзом договоров. Более того, усмирило Польшу, а это значит, ценою немецкой крови способствова-ло достижению Советским Союзом наибольшего внешнепо-литического успеха за время его существования».

Не ошибитесь в прочтении: Германия не передавала СССР территории восточнее линии Нарев — Буг — Сан, а только оставляла на этой территории Польши влияние СССР, а что имелось в виду под интересами, вы увидите ниже.

«Если пропагандистская подрывная деятельность Со-ветского Союза в Германии и в Европе вообще не оставляет никакого сомнения в его позиции по отношению к Герма-нии, то ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ И ВОЕННАЯ ДЕЯ-ТЕЛЬНОСТЬ Советского правительства после заключе-ния германо-русских договоров носит еще ярче выраженный характер. В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру ино-странных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства за исключением находящихся в состоя-нии разложения областей бывшего польского государства. В действительности же, как показал ход событий, поли-тика Советского Союза направлена исключительно на одно, а именно: В ПРОСТРАНСТВЕ ОТ ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА ДО ЧЕРНОГО МОРЯ ВЕЗДЕ, ГДЕ ТОЛЬКО ВОЗМОЖНО, ВЫДВИНУТЬ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ МОСКВЫ НА ЗА-ПАД И РАСПРОСТРАНИТЬ БОЛЬШЕВИЗАЦИЮ ДАЛЬ-ШЕ В ГЛУБЬ ЕВРОПЫ

Развитие этой политики характеризуется следующими этапами:

1 Началом развития этой политики явилось заключение так называемых договоров о взаимопомощи с ЭСТОНИЕЙ", ЛАТВИЕЙ и ЛИТВОЙ в октябре и ноябре 1939 года и воз-ведение военных баз в этих странах.

2 Следующий ход Советской России был сделан по от-ношению к ФИНЛЯНДИИ. Когда требования Советской России, принятие которых грозило бы потерей суверени-тета свободному финскому государству, были отклонены финским правительством, Советское правительство рас-порядилось о создании коммунистического псевдоправитель-ства Куусинена. И когда финский народ отказался от это-го правительства, Финляндии был предъявлен ультиматум и в ноябре 1939 года Красная Армия вошла на территорию Финляндии. В результате «заключенного» в марте финско- русского мира Финляндия вынуждена была уступить часть своих юго-восточных провинций, которые сразу подверглись большевизации.

3 Спустя несколько месяцев, а именно в июле 1940 года, Советский Союз начал принимать меры против ПРИБАЛ-ТИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ. Согласно первому Московскому договору Литва относилась к сфере германских интересов. В интересах сохранения мира, хотя и скрепя сердце, прави-тельство рейха во втором договоре по просьбе Советско-го Союза отказалось от большей части территории этой страны, оставив часть ее в сфере интересов Германии. По-сле предъявления ультиматума от 15 июня Советский Союз, не уведомив об этом правительство рейха, занял всю Литву, т.е. и находившуюся в сфере влияния Германии часть Лит-вы, подойдя таким образом непосредственно к границе Вос-точной Пруссии. Позднее последовало обращение к Германии по этому вопросу, и после трудных переговоров, пойдя еще на одну дружественную уступку, правительство рейха отдало Советскому Союзу и эту часть Литвы . Затем таким же способом, в нарушение заключенных с этими государствами договоров о помощи, были оккупированы Латвия и Эстония. Таким образом, вся Прибалтика вопреки категорическим за-верениям Москвы была большевизирована и спустя несколько недель после оккупации сразу аннексирована. Одновременно с аннексией последовало сосредоточение первых крупных сил Красной Армии во всем северном секторе плацдарма Совет-ской России против Европы.

Между прочим, Советское правительство в односторон-нем порядке расторгло экономические соглашения Германии с этими государствами, хотя по Московским договоренностям этим соглашениям не должен был бы наноситься ущерб.

4 По вопросу о разграничении сфер влияния на терри-тории бывшего Польского государства Московскими дого-ворами было ясно согласовано, что о границах сфер влияния не будет вестись никакая политическая агитация, а дея-тельность обеих оккупационных властей ограничится ис-ключительно лишь вопросами мирного строительства на этих территориях. У правительства рейха имеются неоп-ровержимые доказательства того, что, несмотря на эти соглашения, Советский Союз сразу же после занятия этой территории не только разрешил антигерманскую агитацию в польском генерал-губернаторстве, но и одновременно под-держал ее большевистской пропагандой в губернаторстве. Сразу же после оккупации и на эти территории были пере-брошены крупные русские гарнизоны.

5 В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Совет-ского Союза на БАЛКАНАХ. Тогда как на московских перего-ворах Советское правительство заявило, что никогда в од-ностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение

Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала и о кото-рой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно не-ожиданным и сильно ущемляет германские экономические интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной местной немецкой колонии и нанесет ущерб немец-кой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз [правительство Германии] во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу.

Оккупация и большевизация Советским правительст-вом территории Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в ка-честве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОС-КОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ».

Обращаю внимание, что текст данной ноты исполь-зован немцами как оправдание своей агрессии против СССР, поэтому если бы в немецких доводах было что-то, что противоречило смыслу или букве протокола, то СССР мог бы использовать это для контрпропаганды, и немцы это понимали. Но немцы рассекретили секретный про-токол и не боялись, что их уличат во лжи. Единственная ложь — они привели постфактум в качестве договоренно-сти свое разрешение на занятие «находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства», но и здесь подстраховались, сообщив, что это устная догово-ренность.

Что же получается? Сегодня все вопят, что «пакт Моло-тов — Риббентроп» — это сговор о разделе мира и оккупа-ции суверенных стран, но из текста этого договора и из его трактовки немцами следует, что не только ни о какой ок-купации, но даже и о занятии части территории (как в слу-чае с Финляндией) или о военных базах даже речи не шло. Речь шла о запрещении ввода войск договаривающихся сторон в сферу своих интересов (случай с Литвой), и, это важно отметить, речь шла только о запрещении пропаган-ды в сфере своих интересов и о преимуществах в торговле. В связи с этим снова возникает небольшой вопрос: если опубликованный «секретный протокол» не фальшивка, то почему в нем нет того, о чем говорит в ноте?

Начиная войну с Польшей, даже немцы под сферой своих интересов совершенно не предполагали ликвида-цию Польши как государства. Речь шла об отъеме присое-диненных к Польше немецких территорий и о создании в Польше вассального правительства. Главная причина: и , и правительство Германии сумасшедшими не были и войны боялись. Ведь даже исключив СССР, они должны были драться с двумя огромными державами и Польшей, которая им отнюдь не казалась слабой сама по себе. Какие оговорки ни делай, но в 1920 году Польша победила РСФСР, а это и немцам оптимизма не прибав-ляло. Кроме этого, Польша начала мобилизацию с весны, и немцы не имели права пренебрегать ее военной силой. (То, как реально протекала война, немцам и в голову не могло прийти.)

Немцы, высоко ценя свою армию и ее основу — пехо-ту, не были уверены в их боевом духе, поскольку война с Польшей была первой, и армия Германии еще не приоб-рела ни профессионального опыта, ни моральной уверен-ности. По мобилизации была сформирована 51 дивизия, в которых кадрового состава было по 5%. И в этой оценке своей армии немцы не ошибались. Уже после победы над Польшей немецкий генерал фон Бок докладывал в Ген-штабе сухопутных войск свои впечатления от немецких войск: «Той пехоты, которая была в 1914 году, мы даже приблизительно не имеем. У солдат нет наступательного порыва и не хватает инициативы. Все базируется на ко-мандном составе, а отсюда — потери в офицерах. Пулеме-ты на переднем крае молчат, так как пулеметчики боятся себя обнаружить».

Главнокомандующий сухопутными войсками Герма-нии фельдмаршал Браухич не был доволен войсками, и спустя полтора месяца после победы, 5 ноября, он в присутствии Гитлера высказал свое суждение о них:

«1. Пехота показала себя в польской войне безразличной и лишенной боевого наступательного духа; ей не хватало имен-но боевой подготовки и владения наступательной тактикой также и ввиду недостаточного умения младших командиров.

1258 Дисциплина, к сожалению, очень упала: в настоящее время царит такая же ситуация, как в 1917 г.; это прояви-лось в алкогольных эксцессах и в распущенном поведении при перебросках по железным дорогам, на вокзалах и т.п. У него (Браухича. — Ю.М.) имеются донесения об этом, в том числе и военных комендантов железнодорожных станций, а также ряд судебных дел с приговорами за тяжкие дис-циплинарные проступки. Армия нуждается в интенсивном воспитательно-боевом обучении, прежде чем она сможет быть двинута против отдохнувшего и хорошо подготовлен-ного противника на Западе».

«Но, во всяком случае, они (русские. — Ю.М.) не были нам ничем обязаны. Кроме того, в войне не на жизнь, а на смерть чувство гнева должно отступить на задний план пе-ред целью разгрома главного непосредственного врага.

«...Россия проводит холодную политику собственных ин-тересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии»».

Чтобы понять Черчилля, представим, что Советский Союз не заключил бы договора о ненападении с немцами (пакт «Молотов — Риббентроп»), т.е. не сделал бы того, что сделали Франция и Англия, и, на радость нынешним мерзавцам, не ввел бы войска в Польшу после того, как ее правительство бросило на произвол судьбы и армию, и страну, и удрало в Румынию. Не присоединил бы по просьбе народов западные области Украины и Белорус-сии, не присоединил бы Прибалтику. Что бы было?

Германия получила бы дополнительно к своим ресур-сам 20 млн украинцев, белорусов, литовцев, латышей и эстонцев сначала на два года как трудовой ресурс, а затем как мобилизационный, который можно оценить в 2 млн человек. И эти миллионы воевали бы с союзниками, и со-юзникам надо было бы их убить, потеряв свои 2 млн.

«Западным цивилизациям» очень хотелось, чтобы Гит-лер начал войну с СССР и все свои проблемы решил за счет нас. «Западная цивилизация» за этим бы со стороны наблюдала, а после войны Англия и Франция, опираясь на Польшу, диктовали бы условия и Гитлеру. Советское правительство такого развития событий не допустило: своей продуманной и честной дипломатией оно заставило Гитлера сначала начать войну с «западной цивилизацией», и после этого, как уж «западная цивилизация» ни потвор-ствовала Гитлеру, но стать союзником СССР теперь уже была обязана.

Юрий Мухин

Из книги «Уроки Великой Отечественной»

На самом деле СССР выкупил у Германии для Литвы немецкую часть сферы интересов за 7,5 млн золотых долларов (31,5 млн золотых германских марок).

У. о В.М. Молотове писал так: «Дожив до старости, я ра-дуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, какому он подвер-гался — я предпочел бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда больше-вики разрешают себе доступ».

Московский институт радиотехники, электроники и автоматики

(технический университет)

Пакт Молотова-Риббентропа

(реферат)

Студент Филатов А.С.

Преподаватель Оконова Н.Д.

1997

В 1939 году началась вторая мировая война. Довоенные попытки погасить ее первые очаги оказались безрезультатны. Внимательно наблюдая за механизмом агрессии Германии в Европе, советское руководство все больше понимало, что предстоит ожесточенная вооруженная борьба с сильным, опытным и беспощадным противником. Но до последней минуты, поддавшись иллюзии, оно полагало, что, если не "спровоцирует" Гитлера, войну можно не допустить.

1940 год. Германские войска захватили Данию, Норвегию, Белгию, Голландию и Люксембург. Французская армия сопротивлялась всего 40 дней. Потерпела поражение английская экспедиционная армия, ее соединения поспешно эвакуировались на Британские острова. Вермахт захватил ряд стран на Балканах.

В Европе, по существу, не оказалось силы, которая могла бы остановить агрессора.

C началом 1939 года Сталин все чаще обращает внимание на внешнеполитические проблемы. Ему казалось, что кровавая чистка, проведенная в партии и стране, стабилизировала общество.

Хотя принято считать, что вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу, Сталин полагал иначе. Еще в марте того же года на съезде партии генсек заявил, что "новая империалистическая война стала фактом". И это было в значительной мере так. Япония продолжала завоевательные действия в Китае; Италия напала на Абиссинию, а затем и Албанию; была осуществлена широкая германо-итальянская интервенция против республиканской Испании. Мир был подожжен со многих сторон. Мюнхенская подачка Гитлеру, как считал Сталин, "лишь разожгла аппетиты агрессора".

Поняв всю бесплодность политики "умиротворения", а также попыток союза с Англией и Францией, Сталин начал добиваться подписания пакта с Германией.

В течении шести лет после прихода Гитлера к власти между СССР и Германией шла "холодная война". СССР активно участвовал в попытках создания системы коллективной безопасности против агрессии, Германия в ответ на это шла на соглашения с западными державами против СССР (наиболее известный пример - мюнхенский сговор 1938г.). Однако конечные цели германской политики не могли быть достигнуты в рамках договоренности с Западом. Непосредственным объектом германской экспансии после захвата весной 1939 г. Чехословакии становилась Польша, которой Англия предоставила гарантии на случай войны, и поэтому для Гитлера большое значение приобретала позиция СССР. Гитлера не могло не беспокоить возможное противодействие со стороны СССР нападению на Польшу, хотя для него не было секретом ослабление Красной Армии после уничтожения Сталиным многих ее командиров в 1937-1938 гг. Оптимальной для Германии была бы нейтрализация СССР, и кое-какие симптомы свидетельствовали о том, что заправилы "третьего рейха" были бы не прочь нормализовать отношения с СССР.

Важным шагом СССР на пути к соглашению с Германией стало снятие 3 мая 1939 г. М.М.Литвинова с поста наркома иностранных дел и назначение вместо него В.М.Молотова, в то время занимавшего и пост председателя СНК. Это было проявлением смены внешнеполитического курса на коллективную безопасность, убежденным поборником которого был Литвинов. Кроме того, присутствовал и элемент, связанный с национальностью Литвинова: устраняя еврея с поста главы внешнеполитического ведомства, Сталин стремился "потрафить" Гитлеру. Первый же вопрос, заданный Гитлером Хильгеру (советнику германского посольства в Москве), был: каковы причины, побудившие Сталина дать отставку Литвинову? Хильгер ответил: стремление последнего к соглашению с Англией и Францией. Утвердительно ответил Хильгер и на вопрос Гитлера, верит ли он, что Сталин готов установить взаимоотношения с Германией. Во время рассказа дипломата о положении в России "Гитлер весь подался вперед".

23 мая произошло событие, имевшее существенное значение для советско-германских контактов: совещание Гитлера с главными военными чинами, на котором было принято решение о нападении на Польшу "при первом же подходящем случае". Это значительно усиливало необходимость для Германии договориться с СССР.

20 мая состоялась первая беседа Молотова с Шуленбургом; в ходе ее Молотов сделал заявление, которое иначе как сенсационным не назвать. Он сказал: "Мы пришли к выводу, что для успеха экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база. Без такой базы, как показал опыт переговоров с Германией, нельзя разрешить экономические вопросы". До этого момента беседы представителей СССР и Германии не выходили за рамки экономических отношений; и вот руководитель советской дипломатии выступает с предложением перейти к сфере политических отношений как приоритетной. При этом СССР вел переговоры с англо- французским альянсом и играл на этом. Контакты с Англией и Францией осуществлялись и в целях маскировки, и для давления на Германию.

При этом Молотов уклонился от каких-либо конкретных предложений, предпочитая получить от Германии принципиальный ответ на свое предложение, хотя, учитывая сложившийся германо-польский конфликт, ответ Германии мог быть только положительным. Характер отношений начал понемногу меняться. На встрече 17 июня между Астаховым и Шуленбургом уже германский дипломат убеждал в необходимости улучшения политических связей.

Окончательный перелом произошел в конце июля 1939г. По-видимому, между 24 и 27 июля Гитлер принял соответствующее решение. 24 июля К.Шнурре имел длительную беседу с Астаховым и заместителем торгпреда Е.И.Бабариным, в ходе которой были обсуждены и политические отношения, причем наметилось явное взаимопонимание в этой области.

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ К.ШНУРРЕ С ВРЕМЕННЫМ ПОВЕРЕННЫМ В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г.А.АСТАХОВЫМ И ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ТОРГПРЕДА СССР В ГЕРМАНИИ Е.И.БАБАРИНЫМ 27 ИЮЛЯ 1939 Г.

Согласно данному мне указанию, я пригласил вчера на ужин в ""Эвесту" советского поверенного в делах Астахова и руководителя здешнего торгпредства СССР Бабарина. Русские оставались примерно до половины первого ночи.

1. В связи с замечанием Астахова о прошлом тесном сотрудничестве и внешнеполитической общности интересов Германии и России я объяснил, что мне и сейчас такое сотрудничество кажется достижимым, если советское правительство придает ему значение. Я мог бы выделить тут три этапа.

Первый этап. Возобновление сотрудничества в области экономики путем заключения договора по экономике и кредиту.

Второй этап. Нормализация и улучшение политических взаимоотношений. Сюда, среди прочего, относятся уважительное отношение прессы и общественного мнения к интересам другой стороны, уважительное отношение к научному и культурному достоянию другой стороны. Сюда же можно было бы отнести официальное участие Астахова в Днях немецкого искусства в Мюнхене, в связи с которым он обращался к г-ну статс-секретарю, или приглашение немецких участников на сельскохозяйственную выставку в Москву.

Третьим этапом послужило бы возбновление добрых политических взаимоотношений либо как продолжение того, что имело место в прошлом (Берлинский договор), либо как новое соглашение, учитывающее жизненно важные интересы обеих сторон. Этот третий этап представляется мне достижимым, так как, на мой взгляд, на всем отрезке от Балтийского до Черного моря и на Дальнем Востоке нет каких-либо внешнеполитических противоречий, которые исключали бы возможность такого урегулирования отношений между двумя странами. Сюда следует добавить то общее, что существует, при всем различии мировоззрений, в идеологии Германии, Италии и Советского Союза: враждебное отношение к капиталистическим демократиям. У нас, также как и у Италии, мало общего с капитализмом Запада. Поэтому мне кажется довольно-таки парадоксальным, что социалистическое государство Советский Союз именно сейчас хочет встать на сторону западных демократий.

2. Астахов, активно поддержанный Бабариным, определил путь сближения с Германией как отвечающий интересам обеих стран. Однако он подчеркнул, что возможны только медленные и постепенные темпы сближения. Национал-социалистическая внешняя политика поставила Советский Союз перед лицом чрезвычайной угрозы. Мы нашли точное понятие для определения нашей нынешней политической ситуации: окружение. Именно так определялась для Советского Союза политическая ситуация после сентябрьских событий прошлого года. Астахов упомянул антикоминтерновский пакт и наши отношения с Японией, далее Мюнхен и достигнутую нами там свободу действий в Восточной Европе, дальнейшие последствия которой могут быть направлены против Советского Союза. Мы же считаем Прибалтийские государства и Финляндию, а также Румынию сферой наших интересов, что усиливает у советского правительства ощущение угрозы. В Москве не могут поверить в резкое изменение немецкой политики в отношении Советского Союза. Можно ожидать лишь постепенных перемен.

3. В своем ответе я указал на то, что за это время германская политика на Востоке претерпела изменения. У нас не может быть и речи об угрозе Советскому Союзу; наши цели имеют другое направление. Молотов в своей последней речи сам назвал антикоминтерновский пакт камуфляжем коалиции, направленной против западных демократий. Он знаком с данцигским вопросом и со связанным с ним польским вопросом. Я вижу здесь все, что угодно, только не противоречие германских и советских интересов. Наши пакты о ненападении и сделанные в связи с этим предложения достаточно ясно показали, что мы уважаем независимость Прибалтийских государств и Финляндии. У нас прочные дружественные отношения с Японией, но они не направлены против России. Германская политика направлена против Англии. Это - самое главное. Я мог бы показать, как уже говорилось выше, широкомасштабное равновесие обоюдных интересов, учитывающее жизненно важные для русских вопросы. Но эта возможность будет исключена в тот самый момент, когда Советский Союз, подписав договор, встанет на сторону Англии против Германии. Только по этой причине я возражаю против того, что взаимопонимание между Германией и Советским Союзом можно достигнуть лишь медленными темпами. Сейчас момент подходящийy, но не после заключения договора с Лондоном. Об этом должны поразмыслить в Москве. Что Англия может предложить России? В лучшем случае, участие в европейской войне и враждебность Германии, но врядли хоть одну заманчивую для России цель. А что, напротив, можем предложить мы? Нейтралитет и неучастие в европейском конфликте, и, если Москве будет угодно, германское соглашение по урегулированию взаимных интересов, которые, как и в прежние времена, будут полезны обеим странам.

4. В дальнейшем Астахов опять вернулся к вопросу о Прибалтийских странах и спросил, нет ли у нас там других, далеко идущих политических целей помимо экономического проникновения. Так же сильно его занимал и румынский вопрос. Про Польшу он сказал, что Данциг так или иначе отошел бы к рейху, и что вопрос о коридоре тоже нужно как-нибудь решить в пользу рейха. Он задал вопрос, не отойдут ли к Германии также бывшие австрийские территории, особенно территории Галиции и Украины. Описывая наши торгово-политические отношения с Прибалтийскими государствами, я ограничился тем, что сказал, что из всего этого не вытекает противоречие германо-русских интересов. В остальном же решение украинского вопроса показало, что мы не стремимся ни к чему такому, что угрожало бы Советскому Союзу...

После рассуждений русских у меня сложилось впечатление, что в Москве еще не приняли никакого решения, которое в конце концов примут. О состоянии и перспективах переговоров по договору с англичанами русские отмолчались. По всему кажется, что Москва придерживается тактики оттягивания и затягивания для того, чтобы отложить принятие решений, значимость которых они полностью осознают...

Хотя переговоры были первостепенным вопросом, обе стороны старались не показывать этого. Со стороны Германии это было в своем роде приманкой, при помощи которой гитлеровское руководство хотело сделать договор для СССР более привлекательным. Сталин же после 1933 г. опасался агрессии со стороны Германии. К тому же этот договор означал разрыв с Англией и Францией. Но тайну переговоров не удалось сохранить. Сотрудник германского посольства в Москве Г.Гервард фон Биттенфельд, имевший доступ к секретным документам, информировал американского дипломата Ч.Болена об их содержании. Таким образом, правительство США было в курсе переговоров и информировало о них правительства Англии и Франции. Но они не сделали из столь важной информации соответствующих выводов.

ПИСЬМО ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г.А. АСТАХОВА ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В.П. ПОТЕМКИНУ 27 ИЮЛЯ 1939 Г.

1. В этой почте Вы найдете записи моих бесед со Шнурре, в которых последний, помимо постановки тех или иных конкретных вопросов, всячески пытается уговорить нас пойти на обмен мнениями по общим вопросам советско-германского сближения. При этом он ссылается на Риббентропа как инициатора подобной постановки вопроса, которую будто бы разделяет Гитлер. Как Вы помните, примерно то же, но в более осторожной и сдержанной форме, мне говорили Вайцзекер и Шуленбург.

Мотивы подобной тактики немцев ясны, и мне вряд ли стоит подробно останавливаться на этом. Не берусь я также и формулировать какое-либо свое мнение по этому вопросу, так как для этого надо быть в курсе деталей и перспектив наших переговоров с Англией и Францией (о каковых мне известно лишь из газет). Во всяком случае, я мог бы отметить, что стремление немцев улучшить отношения с нами носит достаточно упорный характер и подтверждается полным прекращением газетной и прочей кампании против нас. Я не сомневаюсь, что если бы мы захотели, мы могли бы втянуть немцев в далеко идущие переговоры, получив от них ряд заверений по интересующим нас вопросам. Какова бы ни была цена этим заверениям и на сколь долгий срок сохранили бы они свою силу, это, разумеется, вопрос другой.

Во всяком случае, эту готовность немцев разговаривать об улучшении отношений надо учитывать и, быть может, следовало бы несколько подогревать их, чтобы сохранять в своих руках козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться. С этой точки зрения было бы, быть может, нелишним сказать им что-либо, поставить им ряд каких-нибудь вопросов, чтобы не упускать нити, которую они дают нам в руки и которая, при осторожном обращении с нею, нам вряд ли может повредить...

2 августа Шнурре обратился с конфиденциальным письмом к Шуленбургу, в котором заметил, что в Германии политическая проблема России рассматривается с чрезвычайной неотложностью. Такой вывод он сделал из ежедневного общения с Риббентропом, постоянно контактировавшим с Гитлером. Шнурре писал далее:"Вы можете себе представить, с каким нетерпением здесь ожидают Вашу беседу с Молотовым". По словам Астахова, 10 августа Шнурре в беседе с ним сказал, что "германское правительство наиболее интересует вопрос нашего отношения к польской проблеме". В ряде донесений Астахов сообщал, чего можно ожидать от немцев. Так, 8 августа он писал:"Немцы желают создать у нас впечатление, что готовы были бы объявить свою незаинтересованность в судьбе прибалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши(с изменениями в пользу немцев) и отмежеваться от аспирации на Украину... чтобы этой ценой нейтрализовать нас в случае войны с Польшей". 12 августа:"Отказ от Прибалтики, Бессарабии, Восточной Польши (не говоря уже об Украине)- это в данный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь бы получить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей".

Сталин и Молотов уже располагали сведениями о том, что подготовка нападения на Польшу вступила в завершающую фазу, и в этих условиях можно значительно преумножить свою долю добычи. И немцы знали это. 6 августа Вайцзеккер записал:"Москва ведет переговоры с обеими сторонами и наверняка еще в течении некоторого времени сохранит за собой последнее слово, во всяком случае более длительно, чем это согласовывалось с нашими сроками и отвечало бы нашему нетерпению". В связи с этим Германией предпринимались шаги к ускорению переговоров. В частности предлагалось отправить в Москву с делегацией одного из главарей фашистов с ярко выраженным партийным прошлым. В качестве такого кандидата Шнурре называл Г.Франка- одну из наиболее одиозных фигур среди соратников Гитлера. О том же свидетельствовало приглашение советских представителей на Нюрнбергский съезд НСДАП. По этому поводу Астахов 27 июля писал Потемкину:"С одной стороны, присутствие на съезде имеет большое информационное значение и дает большие возможности контакта, установления связей и проведения разъяснительной работы среди немецких и иностранных дипломатов. С другой стороны, наше появление впервые за все время существования режима вызовет, конечно немало толков в англо-французской печати. Вам предстоит решить, что важнее".

Кульминационным пунктом переговоров стала, вероятно, встреча Молотова с Шуленбургом 15 августа. Посол изложил инструкции, полученные от Риббентропа.

ИНСТРУКЦИЯ ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 14 АВГУСТА 1939 Г.

Прошу Вас посетить господина Молотова и сообщить ему следующее:

1. Противоречие в мировоззрении между национал-социалистической Германией и СССР было в прошедшие годы единственной причиной того, что Германия и СССР противостояли друг другу в двух раздельных и борющихся друг против друга лагерях. Ход развития в последнее время, как кажется, показывает, что различные мировоззрения не исклычают разумных отношений между обоими государствами и восстановлении нового хорошего сотрудничества. Период внешнеполитической враждебности мог бы тем самым быть законченным навсегда и стать путем в новое будущее для обеих стран.

2. Реальных противоречий в интересах между Германией и СССР не имеется. Хотя жизненные пространства СССР и Германии соприкасаются, но в своих естественных потребностях они не пересекаются. Тем самым заранее отсутствует причина агрессивной тенденции одной страны против другой. Никаких агрессивных намерений против СССР Германия не имеет. Имперское правительство придерживается того мнения, что между Балтийским морем и Черным морем нет такого вопроса, который не мог бы быть урегулирован к полному удовлетворению обеих стран.

Сюда относятся такие вопросы, как: Балтийское море, Прибалтика, Польша, вопросы Юго-Востока и т.д. Сверх того, политическое сотрудничество обеих стран могло бы быть только полезным. Это касается также германской и советской экономик, которые могли бы дополнять друг друга в любом направлении.

3. Нет никакого сомнения в том, что германо-советская политика подошла ныне к историческому поворотному пункту. Политические решения, которые предстоит в ближайшие дни принять в Берлине и Москве, будут иметь решающее значение для формирования отношений между германским народом и народами СССР на многие поколения. От них будет зависеть, скрестят ли однажды вновь и без всякой причины оба народа свое оружие или вернутся к дружественным отношениям. Обеим странам в прошлом всегда было хорошо, когда они были друзьями, и плохо - когда врагами.

4. Правдой является то, что Германия и СССР в результате многолетней идеологической вражды сегодня не доверяют друг другу. Еще предстоит устранить много скопившегося мусора. Но следует констатировать, что в течении этого времени естественная симпатия немцев ко всему русскому никогда не исчезала. На этом можно заново строить политику обоих государств.

5. Имперское правительство и Советское правительство в соответствии с имеющимся опытом должны учитывать, что капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистической Германии, так и СССР. Ныне они заключением военного союза снова пытаются втравить СССР в войну против Германии. В 1914 году эта политика имела для России плохие последствия. Настоятельный интерес обеих стран- на все будущие времена избежать растерзания СССР и Германии в интересах западных демократий.

6. Вызванное английской политикой обострение германо-польских отношений, а также английское подстрекательство к войне и связанные с этим стремления к союзу требуют быстрого выяснения германо-русских отношений. Иначе без германского содействия события могли бы принять такой оборот, который лишит оба правительства возможности возродить германо-советскую дружбу и в данном случае совместно разрешить территориальные вопросы в Восточной Европе. Поэтому руководство в обеих странах не должно допустить такого хода событий и вовремя активно вмешаться. Было бы роковым, если бы из-за взаимного незнания взглядов и намерений пути обоих народов окончательно разошлись. У Советского правительства, как нам известно, тоже имеется желание внести ясность в германо-советские отношения. Но поскольку, как свидетельствует предшествующий опыт, это может быть осуществленно по обычным дипломатическим каналам лишь медленно, господин имперский министр иностранных дел Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени фюрера изложить господину Сталину взгляды фюрера. Только в ходе личной беседы может быть, по мнению господина фон Риббентропа, достигнуто изменение и возможность заложить при этом фундамент окончательного улаживания германо-русских отношений.

Дополнение: Прошу не передавать господину Молотову эту инструкцию в письменном виде, а дословно зачитать ее. Я придаю значение тому, чтобы она как можно точнее дошла до господина Сталина, и уполномачиваю Вас в данном случае по моему поручению просить господина Молотова об аудиенции у господина Сталина, чтобы Вы смогли сделать ему это важное заявление также непосредственно. Наряду с разговором с Молотовым предварительным условием моего визита была бы обстоятельная беседа со Сталиным.

Риббентроп

Молтов внимательно выслушал сообщение, назвал его крайне важным и заявил, что немедленно передаст его првительству. Что же касается приезда Риббентропа, то Молотов сказал, что"подобная поездка требует соответствующих приготовлений для того, чтобы обмен мнениями дал какие-либо результаты". Особенно заинтересовало наркома сообщение советского поверенного в делах в Риме о некоем германском плане урегулирования отношений с СССР, одним пунктом которого было заключение пакта о ненападении. Посол ответил,что с Риббентропом этот вопрос еще не обсуждался. В своем послании Вайцзеккеру Шуленбург отметил, что предложение о визите Риббентропа очень польстило Молотову. Следует также заметить, что в то же время советское правительство просило Англию и Францию прислать в Москву для переговоров министров, но прибыл представитель, не имеющий подобных полномочий.

Уже 16 августа Риббентроп потребовал у Шуленбурга, чтобы он снова встретился с Молотовым исообщил ему, что Германия готова заключить пакт о ненападении сроком на 25 лет. Встреча состсялась 17 августа, и в ходе ее послу был вручен ответ советского правительства на заявление германской стороны, сделанное двумя днями раньше. В этом документе после напоминания о враждебных действиях Германии по отношению к СССР в прошлом выражалось согласие урегулировать отнтшения; первым шагом к этому может быть заключение торгового и кредитного соглашения; вторым - заключение пакта о ненападении или подтверждение Договора о нейтралитете 1926 года. Особо оговаривалась необходимость одновременно подписать специальный протокол, который определит интересы сторон в том или ином вопросе внешней политики и явится неотъемлимой частью пакта. От сюда видно, кто являлся инициатором секретного протокола.

Во время беседы 17 августа Молотов говорил о будущем пакте значительно конкретнее, чем в ходе предыдущей беседы с послом. Для этого пакта, по мнению Молотова, примером могут послужить аналогичные пакты о ненападении, заключенные Советским Союзом с рядом других стран. Что же касается вопроса о протоколе, то он сказал: "Инициатива при заключении протокола должна исходить не только от советской, но и от германской стороны" и добавил, что вопросы, затронутые в германском заявлении от 15 августа (т.е. о Польше и Прбалтике) не могут войти в договор (он будет опубликован), они должны войти в протокол (он будет секретным). Молотов дал понять, что Сталин находится в курсе переговоров, и что вопрос с ним согласован. Советская сторона поддержала желание Риббентропа приехать в Москву, но было оговорено пожелание Москвы проделать всю работу без лишнего шума. Это диктовалось необходимостью подготовить общественное мнение в стране и за рубежом к столь резкой смене внешнеполитического курса.

И вновь Риббентроп потребовал встречи с Молотовым.

ДИРЕКТИВА ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНСКОМУ ПОСЛУ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 18 АВГУСТА 1939г.

Прошу Вас еще раз добиться немедленной беседы с господином Молотовым и использовать все имеющиеся средства для того, чтобы беседа эта состоялась без всякого промедления. Во время этой беседы прошу говорить с господином Молотовым, имея в виду следующее:

Имперское правительство с большим удовлетворением восприняло из его последнего заявления позитивное отношение Советского правительства к формированию новых германо-русских отношений. Разумеется, и мы тоже при нормальных условиях были бы согласны подготовить и обычным путем осуществить новое урегулирование германо-русских отношений. Но нынешнее полжение делает необходимым, на взгляд фюрера, использовать другой метод, который быстрее приведет к цели. По его словам , мы должны считаться с тем , что в дюбой день могут произойти инцеденты , которые сделают неизбежный конфликт [ с Польшей ]. Судя по поведению польского правительства , развитие событий в этом направлении находится не в наших руках . Фюрер считает во время выяснения германо-русских отношений не дать застигнуть себя врасплох началом германо-польского конфликта . Он считает их предварительное выяснение необходимым для того , чтобы в случае конфликта учесть русские интересы , а без такого выяснения сделать это было бы , разумеется , тяжело .

Сделанное господином Молотовым заявление ссылается на Ваше первое сообщение от 15 августа . В моей дополнительной инструкции об этом сообщении ясно сказано , что мы полностью согласны с идеей пакта о ненападении , гарантирования Прибалтийских государств и оказания влияния на Японию . Таким образом , все конструктивные элементы для немедленного начала прямых устных переговоров и окончательной договоренности имеются .

В остальном Вы можете упомянуть , что названный господином Молотовым первый этап , а именно , завершение переговоров о новом германо-русском экономическом соглашении , на сегодня осуществлен , так что следовало бы приступить ко второму .

Поэтому мы просили бы [ Советское правительство ] немедленно сообщить о позиции , занятой им по отношению к предложенной в дополнительной инструкции моей немедленной поездке в Москву . Прошу при этом добавить , что я прибыл бы с генеральными полномочиями от фюрера , которые уполномачивают меня исчерпывающим и завершающим образом урегулировать весь комплекс вопросов .

Что же касается прежде всего пакта о ненападении , то для нас этот вопрос настолько прост , что не требует никаких долгих переговоров . Мы думаем здесь о следующих трех пунктах , которые я прошу господину Молотову зачитать , но в письменном виде не передавать :

Статья первая . Германский рейх и СССР ни в коем случае не прибегнут к войне или к другому виду применения силы друг против друга .

Статья вторая . Этот договор вступает в силу немедленно после подписания и действует без дополнительного продления на срок 25 лет .

Прошу при этом заметить , что я в состоянии (что касается данного предложения) при устных переговорах в Москве урегулировать все детали и в случае необходимости учесть русские интересы . Точно также я в состоянии подписать специальный протокол , который урегулирует интересы обеих стран в тех или иных вопросах внешней политики , например , разграничение сфер интересов в районе Балтийского моря , Вопрос о Прибалтийских государствах и т . п . Такое урегулирование , которое , как нам кажется , имеет большое значение , тоже возможно только в ходе устной беседы .

В связи с этим прошу подчеркнуть , что германская внешняя политика подошла сегодня к историческому повороту . Я прошу вести на сей раз беседу (не говоря уже о вышеизложенных статьях договора ) не зачитывая данную инструкцию , а в духе предстоящих высказываний добиваться быстрого осуществления моей поездки и соответственно реагировать на все обновленные русские возражения . При этом Вы должны иметь в виду тот решающий факт , что быстрое возникновения открытого германо-польского конфликта является делом вероятным , и поэтому мы в огромнейшей степени заинтересованы в том , чтобы моя поездка в Москву состоялась немедленно .

Сказано достаточно откровенно, что Германии позарез нужен нейтралитет СССР по отношению к агрессии против Польши (в то момент речь шла еще только о нейтралитете), и она готова уплатить за это. Данный документ показывает, что выбор в пользу Германии был сделан уже давно; соглашение с ней обеспечивало солидные территориальные приращения, к тому же СССР оставался в стороне от “большой” войны. В случае союза с Западом грозило очень скорое участие в такой войне, неподготовленность к которой была очевидна. Поэтому Сталин резонно выбрал Германию.

19 августа Молотов и Шуленбург встречались дважды (второй раз Молотов пригласил германского дипломата всего через полчаса после его возвращения из Кремля). Во время второго визита (который понадобился, по-видимому, после доклада Молотова Сталину о содержании только что закончившейся беседы) Молотов вручил Шуленбургу советский проект пакта о ненападении. Вопреки недавней рекомендации, данной Молотовым немцам, этот проект в одном, но очень существенном пункте не совпадал с прежними пактами, заключенными СССР: в нем отсутствовала статья о денонсации в случае нападения одной из договаривающихся сторон на третью державу. Проект заканчивался постскриптумом следующего содержания: “Настоящий пакт действителен лишь при одновременном подписании особого протокола по пунктам заинтересованности договаривающихся сторон в области внешней политики. Протокол составляет органическую часть пакта”. Комментируя советский проект, Молотов сказал: “Вопрос о протоколе, который должен являться неотъемлимой частью пакта, является серьезным вопросом. Какие вопросы должны войти в протокол, об этом должно думать германское правительство. Об этом мы также думаем”.

Немцев в этот момент интересовало прежде всего другое- как бы максимально ускорить приезд Риббентропа в Москву. Возник спор из-за даты визита. Сначала было решено принять германского министра спустя неделю после заключения договора по экономическим вопросам (он был подписан 19 августа), а затем была назначена более близкая дата.

Последним аккордом стало личное послание Гитлера Сталину.

ГОСПОДИНУ СТАЛИНУ. МОСКВА 20 АВГУСТА 1939 г.

1. Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения в качестве первого шага к перестройке германо-советских отношений

2. Заключение с Советским Союзом пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгую перспективу

3. Я принимаю переданный Вашим министром иностранных дел Молотовым проект пакта о ненападении , но считаю настоятельно необходимым самым скорейшим образом выяснить связанные с ним еще вопросы

4. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой . Поведение Польши по отношению к великой державе таково , что кризис может разразится в любой день.

Я считаю , что в случае намерения обоих государств вступить друг с другом в новые отношения , целесообразно не терять времени . Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник , 22 августа , а самое позднее - в среду , 23 августа .

Адольф Гитлер .

Посол Германии в СССР Шуленбург вручил телеграмму в 15 часов 21 августа. Ультимативный тон телеграммы был очевиден. Сталин с Молотовым долго сидели над посланием, еще раз послушали Ворошилова о ходе переговоров с англичанами и французами, получили подтверждение о контактах Берлина с Парижем и Лондоном, угрожавших широким антисоветским альянсом. После взвешивания всех “за” и “против”, решение, наконец, было принято. Сталин продиктовал следующее сообщение:

РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРМАНИИ А. ГИТЛЕРУ. 21 АВГУСТА 1939 Г.

Благодарю за письмо . Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создает поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собой. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности и установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа.

И. Сталин.

Гитлер, находясь с Риббентропом в Оберзальцберге, нервничал. Ему нужен был пакт. А русские всё искали шансы с англичанами и французами. Даже в тот час, когда Сталин подписывал телеграмму Гитлеру, состоялось еще одно, последнее, трехстороннее заседание делегаций. Генерал Думенк,- глава французской миссии, сообщал в Париж Э.Деладье:”Назначенное на сегодня заседание состоялось утром. Во второй половине дня последовало второе заседание. Входе этих двух заседаний мы обменялись вежливыми замечаниями по поводу задержки из-за прохода советских войск через польскую территорию. Новое заседание, дата которого не установлена, состоится только тогда, когда мы будем в состоянии ответить положительно”. Но нового заседания не состоялось.

23 августа два больших транспортных “Кондора” с делегацией Риббентроппа на борту приземлились в Москве. Надо сказать, что в результате несогласованных действий средств советской ПВО, в коридоре пролета в районе Великих Лук самолеты были обстреляны зенитной артиллерией и лишь по счастливой случайности не были сбиты.

Надо думать, советские руководители не обрадовались, узнав, что Риббентроппа сопровождают не 4-5 помощников, а свита в 37 человек. Но дело было сделано, сенсации не избежать, и вскоре начались переговоры. Их вел Сталин. Они затянулись далеко за полночь.

ИЗ ЗАПИСИ ЗАМЕСТИТЕЛЯ СТАТС- СЕКРЕТАРЯ ХЕНКЕ БЕСЕДЫ ИМПЕРСКОГО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СО СТАЛИНЫМ И ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР МОЛОТОВЫМ, СОСТОЯВШЕЕСЯ В НОЧЬ С 23 НА 24 АВГУСТА 1939г.

Обсуждались следующие вопросы:

1. Япония :

Господин имперский министр сказал, что германо-японская дружба никоим образом не направлена против Советского Союза. Более того, благодаря нашим хорошим отношениям с Японией мы в состоянии содействовать компромису в противоречиях между СССР и Японией. В случае, если господин Сталин и Советское правительство того желают, господин имперский министр иностранных дел готов действовать в этом духе. Он соответствующим образом воздействовал бы на японское правительство и поддерживал бы контакт по данному вопросу с советско-русским представителем в Берлине.

Господин Сталин ответил, что хотя Советский Союз и желал бы улучшения отношений с Японией, но терпение в отношении японских провокаций имеет свои границы. Если Япония хочет войны, она ее получит. Советский Союз ее не боится и к этому подготовлен. Если же Япония хочет мира- тем лучше ! Гоподин Сталин считает содействие Германии в улучшении советско-японских отношений полезным, но он не хотел бы, чтобы у Японии возникло впечатление, будто инициатива в этом вопросе исходит от Советского Союза.

Господин имперский министр иностранных дел согласился с тем, что его содействие могло бы означать продолжение тех переговоров, которые он вот уже ряд месяцев ведет с японским послом в духе улучшения советско-японских отношений. Однако и с германской стороны тоже не было бы проявлено никакой инициативы в этом вопросе.

Некоторые из вопросов этих переговоров были мало освещены в печати. Например, обсуждение вопроса об “антикоминтерновском пакте”, когда Сталин и Риббентроп убеждали друг друга в том, будто этот пакт направлен вовсе не против СССР, а против Англии, и под конец Риббентроп рассказал имевшую хождение в Берлине шутку:”Сталин еще присоединится к антикоминтерновскому пакту”. И действительно, вноябре 1940 г. СССР в принципе согласился присоединится к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии, который был агрессивным военным союзом и в этом смысле намного превосходил “антикоминтерновский пакт” с его преимущественно идеологической направленностью.

До сих пор не проанализированы высказывания Сталина в беседе с Риббентропом по поводу захватнических намерений Италии. “Нет ли у Италии устремлений, выходящих за пределы аннексии Албании, возможно,- к греческой территории?”- спросил Сталин. И далее продолжил: “Маленькая, гористая плохо населенная Албания… не представляет особого интереса для Италии.” Это было провокационное замечание, хотя, конечно, и не связанное напрямую с нападением Италии на Грецию в 1940 г. На сообщение Риббентропа о том, что Германия готова урегулировать отношения между СССР и Японией, Сталин согласился, что эта помощь может быть полезной, но он не хотел бы, чтобы у Японии сложилось впечатление, что инициатива исходит от Советского Союза.

В угоду Германии, уже изготовившейся для нападения на Польшу, в тексте пакта о ненападении отсутствовала статья о прекращении его действия в случае агрессии одной из сторон по отношению к третьей державе. Из этих же соображений предусматривалось его вступление в силу немедленно после подписания, а не после ратификации, о чем шла речь в советском проекте пакта. То и другое было отмечено мировой общественностью, отсюда и неуклюжие ответы Молотова (в его сообщении Верховному Совету СССР) “кое-кому, кто может вознамерится квалифицировать Германию нападающей стороной.” Молотов доказывал, что статья о денонсации якобы необязательна, “забыв” об аналогичных договорах, заключенных СССР и ссылаясь почему-то на польско-германский пакт о ненападении 1934г.

Очень мало известно о том, как проходили обсуждение и формулирование Секретного протокола. В ходе переговоров объекты дележа были названы лишь в общей форме, подписанный же текст договора содержал детализацию.

В этом договоре обращае на себя внимание прежде всего статья, касающаяся Польши. Здесь, во-первых, устанавливалась граница сфер интересов Германии и СССР (по линии рек Висла, Нарев, Сан) на территории в тот момент еще независимого государства “в случае территориально-политического переустройства” областей, входящих в него. Во-вторых,ставился вопрос, “является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимости Польского государства и каковы будут ео границы”. Решение этого вопроса ставилось в зависимость от “дальнейшего политического развития”, а на деле- от исхода войны потив Польши, которая должна была начаться через несколько дней. Таким образом Секретный протокол предполагал, по существу, четвертый раздел Польши.

Прибалтийские страны признавались сферой интересов СССР; она должна была простираться вплоть до северной границы Литвы. Отдельный пункт Протокола констатировал “интерес СССР в Бессарабии” и “полную незаинтересованность” Германии в ней. То был форменный международный разбой. Не случайно в Протоколе дважды говорилось о его строжайшей конфиденциальности.

Во время пребывания в Москве Риббентроп получил от Вайцзеккера телеграмму следующего содержания: “Фюрер очень бы приветствовал бы, если бы в рамках предстоящих переговоров было определено, что в результате договоренности Германии и России насчет проблем Восточной Европы последняя рассматривалась бы как принадлежащая к исключительной сфере интересов Германии и России”. Гитлер представлял себе дело так, что партнеры не только поделили целый регион между собой, но и изолировали его от остального мира.

Советско-германский пакт был заключен сроком на 10 лет. Что касается немецкой стороны, то там никогда не расчитывали более чем на двухлетнюю его длительность. Вероятно, и советская сторона понимала, что ей отпущено не 10 лет, а значительно меньше. Но была ли необходимость заключения этого договора?

В основе сталинской концепции лежит утверждение, будто в 1939г. СССР находился под непосредственной угрозой агрессии со стороны Германии. Это неверно, подобной угрозы тогда не было. Дело не только в отсутствии оперативных планов нападения на СССР. Главное заключалось в неподготовленности Германии к такой войне. СССР, хотя он и был ослаблен сталинскими “чистками”,- не Польша. По своим материальным и людским ресурсам он намного превосходил Германию. В 1939г. В вермахте не хватало тяжелых танков, машин, средств связи. В 1939г. Вермахт практически не имел боевого опыта. В 1941г. За плечами германской армии был разгром нескольких стран, включая Францию. Это была уже друга армия.

Но, может быть, в 1941г. СССР лучше был подготовлен к войне? Многое говорит об обратном. Продвижение на несколько сот километров вперед не дало выигрыша. Во-первых была разрушена первоклассная полоса сооружений на старой границе, а новую еще не возвели; во-вторых, крайне непродуманное размещение войск в прифронтовой зоне позволило немцам уже в самом начале войны нанести Красной Армии тяжелое поражение. Возможно, что если бы война началась в 1939г., то она потребовала бы от советского народа не таких чудовищных жертв.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Пакт Молотова–Риббентропа – соглашение между Германией и СССР, которое предусматривало мирный договор между этими государствами, договор о ненападении, если одна из стран вступит в войну з другими странами. Договор был подписан 23 августа 1939 году. Со стороны СССР подписывал нарком по иностранных делах В. М. Молотов. Со стороны Германии – И. фон Риббентропом, министром иностранных дел.

Однако к этому договору был прикреплен протокол о разделении Европы между Германией и СССР. Этот договор мягко говоря, произвел удивление в странах остального мира. Прежде всего СССР и Германия стремились разделить Польшу.

Западный мир не хотел мира с СССР и не хотел предоставлять Союзу в дальнейшем. Это вынуждало Сталина искать новых союзников. И он увидел такого человека в Гитлере, который тоже искал союзников.

Подписание договора длилось три часа и закончилось благоприятно для обеих сторон, особенно для Германии, которая в дальнейшем воспользовалась этим миром при захвате Франции. Тогда Сталин настаивал на дополнительных договоренностях, о которых никто не должен узнать.

Всего договор состоял из семи небольших частей, и две из них были чисто техническими. В конечном итоге встреча закончилась банкетом.

С юридической точки зрения пакт представлял собой типичный договор о ненападении. А дополнительный протокол считался неюридическим.

Оценки этого договори очень во многом отличаются.

Последствия

Германия начала Вторую мировую нападением 1 сентября этого же года на Польшу, что в дальнейшем привело к потере независимости Польши, а также Литвы, Эстонии и Латвии.

СССР благодаря этому договору добился следующих результатов:

Советский Союз вернул себе территории, которые были потеряны ранее Российской империей. Это довольно большое достижение, так как территории являются главный приоритетом любого государства.

Это также сумело продлить мир с Германией на два года, и не позволил СССР оказаться между двух огней. Война на два фронта оказалась бы для Союза губительно.

Пакт не дал Германии заключить договор с Францией, Англией, силы которых бы были направлены на СССР.

СССР смог успешно противостоять Японии при конфликте на Халхин-Голе, так как все военные ресурсы были сосредоточены в этом регионе.

Германия также обеспечила себя на два года отсутствием угрозы войны на два фронта. Это дало ей силы провести блистательные операции на Западном фронте до нападения на СССР.

Сталин понимал, что это соглашение это всего лишь позволило отсрочить войну на несколько лет, он понимал, что столкновения с Германией в будущем не избежать. Однако он понимал, что это позволит вести СССР войну на Востоке страны. Он знал, что в этом есть и минусы – авторитет был сильно подорван, особенно среди стран с антигитлеровским настроением. Но все же плюсов было несколько больше.

Гитлер считал, что если у Запада не хватило ума объединиться с ним, то он лучше объединиться с СССР, и они вместе будут сражаться против Западной Европы, и в скором времени нанесут ей сокрушительное поражение. Это он сказал на своей речи перед подписанием пакта. А потом он намеревался обратить свой взгляд и на СССР в целью разбить его. Главной целью Гитлера в СССР была Украина. Он говорил, что Украина не позволит Германии умирать с голода, как это было в Первой мировой, он считал, что это послужило серьезной причиной для поражения.

Также за подписанием пакта последовало начало войны с Финляндией, и исключение СССР из Лиги Наций, а значит и подрыв авторитета на международной арене.

Многие историки считают, что подписание пакта – это начало Второй мировой, это главная причина начала войны.

Очень резко отреагировала Франция и Англия. Они были недовольны поставкой нефти СССР в Германию. Англия планировала атаку на нефтепроводные коммуникации, а это бы значило – удар на Кавказ – место где добывалась нефть.

Современная российская историография поддерживается мнения, что таким вот образом (подписанием договора) СССР не хотел войны с Германией.

Но некоторые историки считали, что таким образом Гитлер хотел себе обеспечить дальнейшее вторжение в Европу, с целью создать на ее территории единое советское государство. Сталин видел в Гитлере надежного союзника в борьбе против стран капиталистического мира.

Муссолини полностью одобрил подписание пакта.

СССР на протяжении всего своего послевоенного существования категорически отрицал существование секретного протокола о разделении Польши. Сейчас многие российские историки считают пакт вынужденной мерой, они считают это отступлением перед нацизмом. И не смотря на это соглашение, СССР все равно активно готовился к наступлению на фашистов.

В 2015 году В. Путин одобрил подписание пакта на встречи с А. Меркель, которая назвала его ошибкой.