Может, такие истории не надо рассказывать, но мне кажется, скорей, надо, просто чтоб отдавать себе отчет, что тюрьма - это не только бодрые улыбающиеся наши несгибаемые политзаключенные, играющие в сокамерниками в шахматы и монопольку. Есть другое, страшное, никто от него не застрахован.

А вот такая история: одни родители спрашивают нас - а почему наш сын сидит в следственном изоляторе в камере с "опущенными", и что после этого с ним на зоне будет? Примите меры.

И приходим мы в допросную, и сидим там, и приводят к нам в череде других заключенных этого парня. Я, бессменная напарница моя Лидия Борисовна Дубикова, офицер, нас сопровождающий. Парень выглядит не ахти, хилый весьма, вид зачморенный, взгляд погасший, говорит бессвязно довольно. За двадцать ему годочков. Студент, на последнем курсе учился. Попал в СИЗО. Я потом скажу, за что. Пока пытаюсь понять проблему.

В общем, сначала в камере всё было нормально. Смотрящий русский был, жить можно было. Потом русскому изменили меру пресечения, и смотрящим по камере стал армянин. Стало хуже. И еще был один грузин... нездоровый интерес, в общем, проявляли. А однажды... однажды смотрел эротический канал...

Я говорю: спокойно. Офицера спрашиваю: что еще в СИЗО за эротический канал? Он: да нет ничего такого, может, по нормальному каналу передача шла эротическая... Ну ОК, говорю, к каналу мы еще вернемся, а в чем нездоровый интерес был? Ну, - парень отвечает, - дежурить нас за всех заставляли, в камере убираться за всех. Можно же по очереди убираться, или всем вместе, по-разному можно, но они не хотели...

Офицер взрывается: а почему ты сразу, когда это началось, сотрудникам не сказал? Ты же заезжал сюда в СИЗО, с тобой разговаривали оперативные сотрудники, объясняли, что к чему, ты продольному почему сразу не сказал? Тьфу!

Парень сидит, понурясь. Ну, типа жаловаться как-то нехорошо... Потом вспоминает: да и не нужен был мне их мобильный телефон, так я пару раз позвонил - они мне сказали, что я им теперь денег должен, заставляли меня домой звонить, деньги у родителей выпрашивать. Я не хотел. Они настаивали. Я им всякие истории рассказывал... выдумывал...

Я говорю: какие истории? Молчит.

Говорю: ладно. Переходим к эротическому каналу. Что произошло?

Ну так был в тот вечер включен эротический канал. Да я вообще его и не смотрел, но они стали меня подначивать, шуточки всякие... И, в общем, спрашивают - а ты вот, например, касался ли губами гениталий женщины? Я говорю: нет, я вообще не хочу с вами об этом говорить, а они опять спрашивают. Спрашивают и спрашивают. И так они приставали, что я, в общем, сказал - да, отстаньте только. Они говорят: да ну? И долго? Я говорю: ну секунд пять... или десять.

Они тогда сначала говорят: ну, это недолго, ничего страшного. А потом...

Я говорю: блин, но ты же знал, что этого нельзя говорить! Знал?

Офицер орет: но ты же знал, что этого нельзя говорить! Знал?

Парень говорит: ну знал... Я говорю: они тебя били, чтоб ты это сказал? Говорит: нет... просто как-то вот шуточками своими... ну, я сказал... думал, отстанут...

Что потом произошло, он уже совсем не может или не хочет говорить. Я спрашиваю: сексуальное насилие к тебе применили? Он говорит: нет. (Фиг знает, что там было на самом деле, даже знать не хочу). В общем, они сказали, что в тюрьме так принято, что раз делал это с бабой - сможешь и с мужиком, избили его и из камеры выломили. Типа всё, досвидос.

Перевели его в другую камеру. Там смотрящий нормальный был, они парня пожалели, сказали, что это по беспределу вообще, как с ним поступили, типа сиди спокойно. Он было расслабился. Так нет, потом говорят: извини, но смотрящий по СИЗО прислал, чтоб не в одну пацанскую камеру тебя не пускали больше. Короче, выломили его и из этой камеры.

Ну вот и перевела его администрация в ту камеру, где он сейчас. Необычная камера, через нее и дорога не проходит, очень камера непрестижная. И слава за ним в колонию пойдет дурная. Я говорю, Лидия Борисовна говорит, офицер говорит: следи за своим языком! Это твой главный враг! Ты хоть в этой камере всю эту историю не рассказывал? Он говорит: нет, я больше никому ничего не расскажу! Ох. Ладно, иди. Держись.

Уходит. Я говорю: ну и чего?

Офицер говорит: что можем, делаем. Контроль за ним особый. И на сборке, если выезжает куда, следим, чтоб с представителями уголовной субкультуры не пересекся. И в машине в стакане сидит. Как можем, смотрим за ним. А на зону вряд ли про него весточку кинут: кому он вообще нужен?..

Мы с Лидией Борисовной говорим: да ладно... мы ж взрослые люди, весточка-то полетит...

Ну, тогда, - говорит офицер, - остается единственный вариант. Если дадут меньше пяти лет, да если нарушений режима не будет, да если будет место, на хозотряде оставим его. Так безопасней. Ну а если больше пяти дадут - тогда увы. Но это уж суд решит... Конечно, не хотелось бы парню судьбу калечить. Вот как-то так... может, получится.

А, и я обещала рассказать, за что студента в СИЗО посадили. За гашиш. Вот не за героин, не за крокодил - за гашиш. Вышел он как-то из подъезда с дозочкой, а тут менты-винты. Пишут распространение. Вроде, его товарищ на это дело подсадил: у парня после травмы сильно голова временами болела, а гашиш типа эту боль снимал. Ну так, изредка, не то, чтоб часто. А он признал распространение. Наговорил на себя. Я спрашиваю: зачем? Он говорит: следователь обещал отпустить, поверил следователю...

У меня каких-то особых комментариев к этой истории нет. Ну да, гашиш. Ну да, парень не боец. Ну да, даже пожаловаться моральных сил не хватило - объяснили ему "товарищи", что это западло. Но чтоб за этот фигов гашиш сломать человеку жизнь... ну че, бывает.

Для того чтобы разобраться в количестве слухов и верных сведений от «очевидцев», касающихся того, что делают в тюрьме с насильниками, нужно подробно изучить саму статью УК, отличия зон и колоний.

Статьи

Статьи 131-135 предполагают наказание за развратные действия или насилие. Они рассматривают с несовершеннолетними, а также принуждение к половому акту без обоюдного согласия с применением угроз, физической силы одним человеком или преступление, совершенное группой людей. В неправомерные действия входят также домогательства лиц, не достигших возраста 14-16 лет.

Российским государством по каждому отдельному эпизоду прописывается и применяется наказание с учетом обстоятельств. Подразумевается как административное наказание - в виде общественных работ или штрафа, так и уголовное (от 3 до 6 лет). Это пребывание преступника в заключении и изоляции от общества. об изнасиловании может подать лицо, достигшее возраста 18 лет, родители или органы опеки.

СИЗО

После подачи заявления начинается процесс привлечения виновного к ответственности. С учетом тяжести преступления, обвиняемый может дожидаться суда дома или в следственном изоляторе.

В СИЗО обвиняемого по статьям о насилии обязаны определить в отдельную камеру для более удобной работы органов защиты и прокуратуры. Но на практике «статусного» не принято изолировать, чтобы он с большим рвением мог учувствовать в проведении следственной работы и стал сотрудничать. Поэтому осужденного сажают в общую камеру, где он проходит «обучение», то есть там его просто избивают.

Суд и этап

Если суд решает, что обвиняемый виновен, ему определяют меру наказания и место заключения.

В практике осужденных распределяют по тяжести преступления. Если срок небольшой, человека могут оставить в колонии по месту проживания. Если вина тяжкая, осужденного отправляют пребывать наказание подальше. Это обоснованно несколькими причинами. Во-первых, уменьшает возможность бунта преступника, во-вторых, родственники потерпевшего имеют меньше шансов самостоятельно отомстить обидчику.

Этап - это транспортировка осужденного на место отбывания наказания.

Как поступают с насильниками в тюрьме и на зоне

До 90-х годов законы преступного мира основывались на чистоте помыслов. Воровство и убийство считались элитными занятиями, в которых нет места насилию. Это «благородная» работа, и ее нельзя было позорить бессмысленным и бесполезным издевательством над жертвой. В связи с этим насильники считались презренными членами общества, не людьми, и подвергались унижению. «Опускание» происходило как на сексуальной почве, так и в виде психологической ломки человека.

Что ждет насильников в тюрьме в наше время? К 2015 году приоритеты немного сместились. Сексуальные действия с применением силы не имеют больше такого позорного статуса. Особенно, если заключенный доказал сокамерникам «необходимость содеянного» или вину жертвы. Неизменно низким остается статус педофилов и людей с болезненной тягой к жестокости (маньяков). В этих случаях никакие оправдания не рассматриваются.

Тонкости тюремных законов

Новому человеку статус присваивается довольно быстро. На его определение влияет репутация, которую он заслужил на воле, статья и личное поведение. Каких-то строгих законов не придерживаются, а решают в каждом случае отдельно. Поэтому «опустить» могут не только насильника, но и человека, который неправильно себя ведет или замечен в «крысиных» поступках.

«Опущенные» и «петухи»

Что делают в тюрьме с насильниками? «Смотрящие» подробно выясняют обстоятельства и принимают решения. Если речь идет о насилии над женщиной, то у человека есть возможность воспользоваться оправдательными моментами. Это и шантаж «коварной» любовницы с целью женитьбы, и месть за неверность и обман. Такие истории воспринимаются с сочувствием и оправдывают поступок.

Что делают в тюрьме с насильниками мужчин? Их «петушат». Гомосексуализм остро не приветствуется в преступном обществе. Здесь осужденному трудно найти оправдание, и он становится общим «любовником».

Нужно определить различие, ведь «опускание» и «петушение» - это не одно и то же. «Опущенный» может не быть «петухом». Он спит у параши, убирает в камере, выполняет любые прихоти сокамерников от рассказывания сказок до кормления с ложечки. Это общий раб, но и у него есть свои привилегии. Если «опущенный» хорошо и добросовестно выполняет свои обязанности, его нельзя зря и без причины бить и заниматься с ним сексом. Его можно даже приласкать, как домашнее животное, и подкормить хорошей едой. Но нельзя здороваться с ним за руку и есть из одной тарелки.

Что делают с насильниками на зоне, если его «запетушили»? У такого человека свои обязанности. Это выполнение сексуальных желаний хозяина. У него может быть один любовник или его услугами могут пользоваться все. Если у него один хозяин, то «петух» может ублажать его и сказками, и массажем ног, но другим этого делать не будет. Он не обязан мыть парашу и убирать за сокамерниками. Такое распределение считается логичным, чтобы не смешивать секс и человеческие отходы.

Что делают в тюрьме с насильниками и хорошо ли им там живется? Если заключенный доказал свою невиновность по моральному кодексу «блатных», то у него есть все шансы ходить в «мужиках», то есть в уважаемых людях. Если нет возможности доказать, что был прав, то всегда можно просто отмахаться. В истории есть случаи, когда человек пронес нож и просто не подпустил к себе группу наказания.

В любом случае не стоит скрывать ни статью, ни мотивы. Тюрьма давно уже не изолированное общество и достать правдивую информацию можно легко и быстро. В таком случае обман не прощается. Если только за период проверки насильник не зарекомендовал себя с наилучшей стороны перед смотрящим и сокамерниками.

Насилие над детьми

Педофилия не прощается и ничем не оправдывается. В преступном мире мало святого, но дети и мать - понятия неприкосновенные. Что делают с насильниками детей в тюрьме? Их убивают и на «красной», и на «черной» зонах. По понятиям, такие люди не должны выйти из места заключения. Их не «петушат» и не «опускают»: если вина доказана, им не жить.

По закону, насильников и маньяков должны держать в изолированном заключении. Но и руководители зон и «блатные» в любом случае найдут способ избавиться от ненужного элемента. «Убрать» можно «случайно» при транспортировке, обосновывая это как вынужденную меру при попытке к бегству. А на месте отсидки может произойти «несчастный случай».

Но если вину маньяка или насильника доказывает суд и статьи достаточно для смертного приговора среди сокамерников, то педофилию нужно еще доказать или опровергнуть.

Оправдание педофилии в тюрьме

Современные органы опеки и родители подростков иногда доходят в воспитательном рвении до маразма. Если осужденный доказал в тюрьме, что его посадили за то, что он поцеловал свою дочь в щечку или хлопнул по попке, чтобы не капризничала, его не трогают и относятся с сочувствием. Также верят рассказам о том, что был соблазнен в клубе накрашенной девицей, но по паспорту она оказалась несовершеннолетней, а родители подали в суд.

В группу риска входят педагоги по физической культуре и тренеры, а также руководители студий и кружков. В современном мире педофилия - это страх и болезнь общества. Поэтому в 80% случаев судебных разбирательств - это просто истерия. Но подозреваемых по этой статье чаще всего осуждают, даже если нет прямых доказательств.

Что бывает в тюрьме с насильниками детей, пока идет выяснение сокамерниками того, виноват осужденный или нет? Их бьют. Пока не доказана невиновность, осужденных по статье о педофилии избивают все, кто хочет. Им можно защищаться до определенной степени. То есть закрываться можно, но наносить ощутимый вред избивающим не стоит. В таком случае можно не дождаться оправдания с воли и быть «опущенным» без права возврата в «мужики».

Как относятся в тюрьме к насильникам, мы рассмотрели. Их бьют всегда и везде, в СИЗО, на этапе и на зоне. Это называется «обучением». Часто сокамерники не дожидаются доказательств или решения суда и «опускают» подозреваемых уже в следственном изоляторе.

Что делают с насильниками на зоне и как происходит «опускание»? Фантазий на эту тему много. Могут надеть на голову человека нижнее белье, мазнуть калом или членом по губам во время сна, окунуть в парашу и так далее. Если «опустили» еще в СИЗО, то скрывать на зоне, что ты «опущенный» нельзя. Потому что на зоне могут принять такого человека за «мужика» (уважаемого), здороваться за руку, пить из одной кружки, а когда выяснится, что это был «опущенный», то все, кто к нему прикасался, тоже будут считаться «опущенными». За такой обман сразу убивают.

Откуп от наказания

Что в тюрьме с насильниками делают, если у них есть возможность откупиться? Если это педофил или маньяк, вина которого еще не доказана, то есть возможность купить себе неприкосновенность. Сумма каждый раз определяется индивидуально и может быть как единовременной выплатой, так и многоразовой, на протяжении всего срока. Если в течение срока наказания насильника перевели на другую зону, то платить придется еще раз. Предыдущий откуп не считается.

Маньяки

Как обращаются с насильниками в тюрьме, если сексуальные действия без согласия женщины не имеют веской причины? Если поступок не оправдан ничем, кроме болезненного удовлетворения своих желаний, сочувствия или откупа быть не может. Наравне с педофилами, маньяк считается самым ненужным человеком. Ненависть к таким людям такова, что обычно они не доживают даже до суда. Зафиксирован случай в Пермском крае, когда по одному делу по очереди арестовали 4-х подозреваемых и их всех убили сокамерники еще в следственном изоляторе.

Тюрьма - это жизнь

Неважно, за что человека осудили, в тюрьме сидят просто люди. Каждый из них - со своим сроком и бедой. Судить о местах заключения по фильмам и книгам нельзя. Среди преступников хватает и нормальных людей, и не очень, все как в жизни. Единственным предостережением может быть только одно: не доверять никому. «Добрых» там нет. Если кто-то вдруг начал заботиться о вашем самочувствии, то Близкой дружбы заводить ни с кем нельзя. Во-первых, приятельские отношения с новенькими заводят, чтобы потом подставить, во-вторых, если «друга» опустят, то вас тоже за компанию.

Что в тюрьме с насильниками делают, точно может ответить только тот, кто отбывал наказание. Но такие люди обычно не ведут блоги и не пишут статьи, не любят откровенничать. Поэтому приходится доверять устным рассказам через вторые руки.

— На самом деле, не так много, скажем, серьезных косяков, за что тебя могут «опустить». В первую очередь, наверное, по отношению опять же друг к другу. То есть кто-то кого-то сдал, ты непосредственно человека подставил, и он за это получил срок. Общение с «обиженным», то есть ты в ту же категорию попадаешь.
— Общение – это чисто общение?
— Нет, это не то что бы общение. Это не словесно. Это то, что ты с ними сел, скажем, поел с ними, чай попил, лёг на их место, такие ситуации, которые как бы сближают друг с другом.
— А если притронулся?
— Если притронулся, за такое, наверное, не «опустят». Замечания могут сделать, но «опускать» не будут.
— А руку пожал если?
— Ну, это, пожалуй, сугубо индивидуально наверно, от лагеря зависит, от людей. То есть если захотят, найдут сто поводов. Но, как правило, рукопожатие — это не повод, чтобы человека загнать в «гарем». Хотя могут, конечно, из-за этого. На самом деле, еще есть, так называемые, «пресс-хаты». Есть какие-то ситуации, когда ты попадаешь, когда ты человек, который, допустим, в чём-то не сознается или какой-то своенравный, для администрации неугодный, т. е. попадаешь в такую камеру непосредственно, где тебя чисто физически могут изнасиловать, какие-то действия с тобой сделать, просто тебя на парашу закинуть. Т.е. не по справедливости, это беспредельная хата. Те люди, конечно, там такие, на которых уже пробы, скажем, негде ставить и которым уже деваться особо некуда. Вот они идут на поводу администрации, они, конечно, уже там совершают какие-то действия.
Существуют карточные долги. Т. е. игра как бы считается — святое. Карточный долг – святое. Бывают такие ситуации, что люди не могут вовремя отдать. Бывают очень азартные люди, которые играют, не соображают. Думают, что они этот вопрос как-то потом урегулируют. Но, как правило, нифига у них ничего не получается. И у них начинается, соответственно, проблема. Постепенно, постепенно этот человек тоже может уехать в «гарем» к «обиженным».
За крысятничество, само собой, могут загнать обязательно в «гарем». Не всех, конечно. Объясняют причины. Кто как преподнесет, кто как объяснит, всё зависит от этого. Бывают слабохарактерные люди, они выбирают такой путь и сами туда заезжают. Им там проще жить.

— Отчего им там проще жить?

— Ну как бы просто уже не надо ничего соблюдать. Ниже же ты уже никуда не опустишься. То есть ты просто махнул на себя рукой и уехал туда, живёшь уже, существуешь.
— Когда решают, в «гарем» отправить или нет, это какой-то суд собирается или что вообще происходит?
— Ну да решение выносят всё равно люди те, которые имеют слово в лагере. Не всегда это, допустим, «смотрящий». То есть это бывают непосредственно мужики просто, которые собрались, которых накрывают все поступки этого человека и вот они выносят такое решение. Но опять же, конкретно должен быть тот человек, который отвечает в лагере за порядок, за, скажем, понимание осужденных. «Смотрящий», либо «вор», либо «положенец» какой-то — эти люди должны окончательное решение вынести. И опять же, это непосредственно на их совести должно всё остаться. Правильно они вынесут, либо неправильно.
— Если, например, они вынесли свой вердикт, а человек и не согласен?
— В любом случае человек не согласен. Но тут уже, скажем, против законов не попрешь. То есть тут, как есть, так есть. В любом случае, можно как-то себя оправдать. Но, как правило, назад дороги нет. Выбор всегда есть. Во-первых, ты как бы можешь сразу прекратить это. То есть ты понимаешь, что это произойдет и что-то должен сделать. Кто-то вены вскрывает. Кто-то ломится с «хаты». Какой-то выбор у тебя есть. Редкий случай бывает, когда это все внезапно произошло, какие-то там обстоятельства. Не смог ты нечего сделать. Бери нож, режь тех, кто это совершил.
— Если ты зарежешь обидчиков, это как-то тебя оправдает?
— С «гарема» ты уже не выйдешь, но, по крайней мере, к тебе уже не буду приставать.

— «Обиженные» тоже пользу приносят?

— Они тоже пользу приносят. Во-первых, самое главное, что вся уборка на них. Вся уборка, вся грязная работа, ассенизационные работы, то есть вся грязь, короче, на них. Без них никуда.
На сегодняшний день нет уже понимания татуировки, партаков, так скажем, как это было раньше. Раньше это каждая статья, этот был определенный какой-то знак: купала, отсиженные срока, воровские звёзды. Было понимание. Почему портаки были сделаны? Чтобы не задавать лишних вопросов. Человека не принято было спрашивать. А по наколке ты мог прочитать весь его жизненный путь. Поэтому строго отмечалось, каждая наколка должна была по рангу быть. Т. е. по соответствию, если есть звёзды, ты должен соответствовать звездам. Есть какие-то определенные наколки, которые заставляли стирать стеклом и лезвием, и полотенцами. Стирали не соответствующие наколки. На сегодняшний день это уже нет.

— Какой-нибудь гуманоид, который весь в татуировках, зайдёт и ничего ему за это не будет?

— Нет, сейчас уже не знаю, как «Мара сальватруча», наверно, там половина таких зэков. То есть эти наколки все вообще половина ничего не значат. Такой тюремной конкретной тематики уже нет. Сейчас, порой, можно встретить человека, который первый раз заехал и у него наколок больше, чем у любого полосатого, и не поймёшь, что наколото.
— Ну, а если захотят, как ты говоришь, докопаться, могут же и за татуировки?
— Ну, если захотят, могут докопаться до чего угодно: как ты ходишь, почему туда смотришь, не там сел, туда плюнул, чем занимался по воле, почему вот так ешь, а не так. Наколка как бы один из предлогов будет.
Сейчас многие подвержены, скажем, носить сережки, клипсы всякие, не знаю, «пирсинги». Все это в тюрьме вообще не приветствуется. Это как бы первый повод найти причину, чтобы до тебя докопаться, и это всё надо объяснить почему: либо ты пират, либо ты гей. Это тяжело всё будет понять. Понятно, одно дело воля, ты там всё это носишь, ходишь, ты свободный человек, выражаешься так. А в тюрьме эти вещи вообще не понимают. И это будет не понятно, и ты это не сможешь объяснить.
Есть такие люди, без которых тоже никак. Это, так называемые, «хозобслуга». Есть «шныри», так называемые, которые смотрят за уборкой, посудой, наведением порядка. Без них никуда.
— Это стрёмно?
— Человек сам выбирает этот путь. Каждый для себя как-то это делает. Ну как бы в общем принятом смысле, да. Это не достойно порядочного арестанта, но есть люди со слабым характером, есть кто-то просто — им так проще жить.
Если ты понимаешь, что все против тебя, всё что-то не так складывается, надо всегда действовать. Скажем так, действие оправдывает. Победителей не судят.

«Я молча сидел на полу. Фуфайка валялась возле меня. После всего произошедшего кошмара я почти ничего не соображал. Ко мне подошел белобрысый Миша и глядя на меня испытующе, спустил свои штаны. Все остолбенели, никто не понял, что сейчас будет. Мишка стоял и тужился, я-не двигался с места. Наверно мне надо было встать и отойти, но я не в силах был сообразить, что делать. Потекла струя, приближаясь к моему лицу, еще чуть-чуть и она потечет по моей голове. Я поднял руку, брызги отскакивали во все стороны.
-Миша, за что?


Все затаили дыхание.

Я молча сидел на полу.

Фуфайка валялась возле меня. После всего произошедшего кошмара я почти ничего не соображал. Ко мне подошел белобрысый Миша и глядя на меня испытующе, спустил свои штаны. Все остолбенели, никто не понял, что сейчас будет. Мишка стоял и тужился, я-не двигался с места. Наверно мне надо было встать и отойти, но я не в силах был сообразить, что делать. Потекла струя, приближаясь к моему лицу, еще чуть-чуть и она потечет по моей голове. Я поднял руку, брызги отскакивали во все стороны.
-Миша, за что?
Он смеялся, двигая струей во все стороны. Я быстро встал и отошел в сторону. Вокруг была мертвая тишина. Первым заговорил снова Мишка.
-Еще одно испытание и на сегодня хватит.
Все затаили дыхание.
-Во всех тюрьмах закон один, и мы его тоже соблюдаем: каждый новенький целует парашу.
Мне это показалось сомнительным и странным, я был в полной прострации.
-Ты тоже целовал?- спросил я у него.
-Ну да.- Он поглядел на парней, сидящих вокруг.
-Да целуй уже. Все так делают.- Поддержал Мишку цыган Вася,- Поцелуешь и все, это ж закон.

Умом и сердцем я чувствовал, что что-то не то происходит, что не надо-бы этого делать.

Я с надеждой посмотрел на Толяна, более авторитетного из всех. Мне казалось, что он с каплей уважения посматривает на меня, ведь во всех испытаниях я ни разу даже не застонал. Но я настолько был жалок, что Толик с презрением смотрел на меня, без тени жалости.
-Это закон.-Произнес он твердо.
-А как это делать?-Я тянул время.
-Подними крышку и целуй изнутри,-настойчиво подталкивал меня цыган.
Я неспеша подошел и поднял крышку параши.
-Здесь целовать?- ткнул пальцем на внутреннюю часть крышки.
-Ага,-махнул головой цыган.
-В моей душе все сотрясалось, сомнения затмевали мне разум, но параша открыта, отступать некуда. Я медленно наклонялся, жутко воняло, казалось я умру, если прикоснусь к этой клоаке. В камере стояла гробовая тишина, как будто сейчас произойдет конец света. Я едва прикоснулся губами к крышке параши, как дикий смех и крик понесся по камере:
-Карась чушка! Мина! Параша!
Я закрыл крышку, парни не умолкали.
-Ща позвоним всем и сообщим, что у нас сидит чуха,-крикнул Толик. Он взял в руки кружку и собрался стучать по трубе, проходящей под окном. Я представил, что теперь меня ожидает и стал кричать:
-Пацаны, простите! Вы же сами сказали, что это закон! Я ж не знал! Да я только губами прикоснулся, я не целовал…
Все молчали и посматривали на Толяна. Он немного посомневался, потом поставил кружку:
-Ладно, не будем звонить.
Поговорив между собой они решили меня простить и не говорить об этом никому. Федька-Хмурый был против, но с его мнением не считались.

Вечером всех повели на оправку.

Я и Хмурый волокли парашу. Туалет в конце коридора. Стены там замазаны раствором, как шубой, чтоб на стенках не царапали надписи. Зато в щелях было удобно прятать записки. Ведь туалет был один для всех. Умывшись, вернулись в камеру. Покурили и стали учить меня фене. Теперь я знал: кровать- шконка, надзиратель- дубак, дверной глазок- волчок, ботинки- коцы. Ребята учили меня и смеялись, я тоже смеялся, сам над собой. Затем, они достали из-за окна колбасу, сыр, сливочное масло и сели ужинать. Пригласили и меня, сказав что тут все общее. Я есть не хотел, сел за компанию. Кусок в горло не лез, хотелось побыть одному, в одиночной камере.
За дверью прокричали «отбой» и все улеглись.
Я залез под одеяло с головой и все никак не мог уснуть. Всякие мысли лезли в голову. Как вести себя после таких унижений? Что делать? Я никак не ожидал такого приема. Я молил бога о помощи. Когда проваливался в сон- видел одни кошмары. Но я не хотел, чтобы наступило утро.»

В тюремном мире есть несколько каст, то есть групп заключенных разного "достоинства". О подробностях поведал Алексей, немало времени проведший за решеткой и колючей проволокой.

Главных каст четыре, а промежуточных на каждой зоне может быть гораздо больше. Первая, высшая, каста -- блатные; вторая, самая многочисленная,-- мужики; третья -- козлы; четвертая, низшая, -- петухи, отверженные.

ВОРЫ В ЗАКОНЕ И БЛАТНЫЕ

Блатные -- это профессиональные преступники. Тюрьмы и лагеря для них -- обязательные этапы их специфической карьеры.

Наш мир -- особенный, попасть в него постороннему очень трудно, -- объясняет знающий толк в этих делах Алексей. -- Совершить преступление, самое что ни на есть "крутое", например, ограбить банк, еще не значит быть принятым в этот мир. Любое, даже случайное отношение к структурам власти, ее политическим институтам навсегда закрывает перед человеком дорогу в "блатняк", каким бы профессиональным преступником он впоследствии ни стал. Кроме того, кандидат в блатные должен придерживаться "правильных понятий".

Элита преступного мира -- воры в законе. Так называют неформальных лидеров, своего рода "посвященных", признанных известными авторитетами и получившие их рекомендацию. Вора в законе "коронуют" (избирают) другие воры в законе. Достоинство определяется на "сходняке". Потом о коронации "малявами" объявляют по всем тюрьмам и лагерям...

Есть так называемый "тюремный телеграф", -- рассказывает Леха. -- Когда через этапы либо пересылки едут зэки, одному из них дают "маляву". Это бумажка, в которой записано: "Мы такие-то воры в законе на сходке такой-то решили, что такой-то достоин стать нашим братом". Посыльный, как говорится, "торпедирует маляву" -- переправляет на другую зону в анальном отверстии, там за работу принимается другой "телеграф".

Если на зоне нет настоящего вора, воровской мир старается послать туда "смотрящего", который будет следить за тем, чтобы зэки соблюдали "закон". Смотрящего или вора окружает группа помощников -- блатных. Среди них есть свой главарь -- "пахан", "авторитет". При пахане -- что-то вроде команды, несколько блатных, каждый из которых занимается своим делом: один присматривает за мужиками, другой -- за "общаком" (так называется общая арестантская казна) и т.п.

Отчисления в "общак" -- своеобразная дань ворам в законе. Каждый зэк должен отдавать "десять копеек" (это 10 % от передачи любой формы -- еда, деньги, спиртное), -- говорит Леха. -- Но больше всего отчислений идет от игры. На зоне играют в карты, нарды, независимо от того, кто выиграет, 10 % -- в "общак".

Блатные имеют привилегии: право не работать, оставлять себе из "общака" все, что они сочтут нужным. У блатных есть и обязанности: следить за тем, чтобы зона "грелась" (получала нелегальными путями продукты, чай, табак, водку, одежду); решать споры, возникающие между другими заключенными; следить за тем, чтобы никто не был несправедливо наказан, обижен и т.п.

Бывают зоны, где блатные работают заодно с администрацией, точнее, с оперчастью. Иногда делаются специальные "ментовские прокладки" -- вновь прибывшего авторитетного блатного опер "убалтывает" на сотрудничество и начинает ему во всем помогать, прежних блатных дискредитирует или убирает с зоны, а новому оказывает помощь (естественно, негласно). За это он наводит в зоне тот порядок, который нужен администрации.

-- "Ментовские прокладки" -- это еще и способ подставить невинного зэка, -- рассказывает Алексей. -- Человека вызывают на допрос, якобы адвокат к нему пришел, там силой вливают немеренное количество алкоголя... Он возвращается в доску пьяный, конечно же, все подумают, что тот был в оперчасти, напился, наелся, а потом и настучал на своих... За такое убивают. Предварительно заставят написать записку, мол, жена бросила, мать передачи не носит, устал жить -- вешаюсь... Часто заставляют выпить таблеток пятьдесят рабидона (смертельная доза снотворного) или вскрывают вены. Да и проблемы "подрезать" нет -- сейчас на зонах разрешены одноразовые бритвенные станки. А раньше приходилось потрудиться -- отламывали от сигареты фильтр, прикладывали к подошве кирзового сапога, поджигали и придавливали спичечным коробком. В результате -- маленький, но очень острый ножичек.

МУЖИКИ И КОЗЛЫ

Это следующая каста. Она состоит из случайных, в общем-то, на зоне людей. Одного жена посадила за пьянки, другой мелочь какую-то украл, тот сидит за драку, а этому дело "пришили" -- под руку попался. Вообще от 50 до 90 процентов российских и украинских зэков -- люди, которых в какой-нибудь западной стране просто оштрафовали бы и дело с концом.

"Мужики" ни на какую власть в зоне не претендуют, никому не прислуживают, с администрацией не сотрудничают. Вмешиваться в дела блатных они не могут, права голоса на их "разборках" не имеют. Словом, мужики -- это арестанты, которые собираются после отбытия срока вернуться к нормальной жизни.

"Козлы" -- это открытые сотрудники лагерной администрации. Те, кто согласились принять какую-нибудь должность -- завхоза, завклубом, библиотекаря, коменданта зоны. Те, кто надели "косяки" (нарукавные повязки), вступили в СПП -- "секцию профилактики правонарушений", то есть во внутреннюю полицию лагеря. Еще их называют "суками" или "ссученными" -- согласившимися работать на ментов.

Зэки, естественно, относятся к ним плохо. В козлы попадают разными путями: кто по доброй воле, кого-то заставляют, запугивают. На некоторых зонах прибывшему этапу вообще телогрейки с уже пришитыми повязками выдают. Наденешь -- ссучишься, не наденешь, сорвешь повязку -- посадят в ШИЗО, а по выходе получишь ту же телогрейку, то же предложение и то же ШИЗО за отказ. И так много месяцев подряд. Некоторые выдерживают -- через голод, через туберкулез. Ну, а если не выдержишь, станешь "козлом".

"ПЕТУХИ" ИЛИ "ОПУЩЕННЫЕ"

Последняя каста -- "петухи", они же "опущенные", которые подразделяются на "обиженных" и "отогнанных" (с первыми непосредственно провели половой акт, вторых просто причислили к этой же касте). "Петух рабочий" обслуживает зэков за деньги либо сигареты. Это своеобразная местная проститутка.

Гомосексуализм в тюрьмах существовал всегда, был он, как правило, делом добровольным. Но с какого-то времени (по некоторым сведениям, с реформы "исправительно-трудовой" системы 1961 года) на зонах начал распространяться обычай: наказание в виде насильственного обращения виновного в педераста. Подобное встречается даже в животном мире. Так, у некоторых видов обезьян вожак стаи в знак победы над провинившимся самцом насилует его. Правда, "по понятиям" существует закон: "х...м не наказывают". Если человека признают виновным только по тюремной жизни, а не по вольной, с него можно получить штраф -- пачку сигарет, деньги, можно, если на разборке так решат, избить, переломать ему кости, убить, наконец. Но опустить нельзя.

Чтобы закончить с кастами, надо упомянуть еще ряд групп. "Петухов" надо отличать от других пассивных гомосексуалистов -- личных любовников блатных. Их не бьют, в черном теле не держат, наоборот, от работы отмазывают, "чтобы мягонькие были". Но и лишнего им тоже не позволяют. С этими личностями лучше не связываться. На зонах есть также "шестерки" -- прислуга. В них попадают слишком слабые или услужливые люди. Если тебя попросят что-нибудь сделать, скажем, носки чужие постирать, а ты согласишься, -- быть тебе шестеркой, даже если ты сделаешь это за плату. В тюрьме принято обслуживать себя самостоятельно...