Михаила Максименко привели в зал двое приставов. Он сидел в «аквариуме», глядя в пол. Иногда просматривал распечатку текста своего выступления и грустно смотрел в зал.

Защита сразу попросила суд запретить видеосъемку в зале.

— В связи с содержанием под стражей мой подзащитный плохо выглядит, — поднялся адвокат Андрей Егоров. — Мы не хотели бы, чтобы престарелые родственники видели его в таком виде.

Сам Максименко почему-то предположил, что видеосъемка раскрыла бы некие личные данные. Прокурор Борис Локтионов поддержал позицию защиты, и в зале остались только пишущие корреспонденты.

После этого Локтионов зачитал обвинительное заключение. 14 декабря 2015 года в кафе «Elements» на Рочдельской улице произошла перестрелка, напомнил обвинитель, в результате которой двое человек были убиты. 16 декабря по делу о перестрелке был задержан Андрей Кочуйков — преступный авторитет, более известный по кличке «Итальянец». Кочуйков был связан с группировкой Захария Калашова, известного как «Шакро Молодой». Как ранее стало известно, именно Кочуйков вымогал имущество у владелицы «Elements» Жанны Ким, в результате чего и разгорелся конфликт между Кочуйковым и адвокатом Ким Эдуардом Буданцевым. Сейчас Буданцева обвиняют в убийстве при превышении необходимой обороны. Однако в обвинительном заключении об этом было ни слова.

Заместитель Максименко Александр Ламонов, продолжал прокурор, «узнал о том, что Калашов хочет минимизировать будущее наказание Кочуйкову», и «вступил в преступный сговор» с Максименко.

Представитель Шакро Молодого Олег Шейхмаметов передал высокопоставленным следователям взятку в размере 500 тысяч долларов, после чего дело в отношении Кочуйкова было переквалифицировано с «хулиганства» на менее тяжкое — «самоуправство».

Посредниками в передаче взятки выступили бывший сотрудник Следственного комитета Денис Богородецкий и бывший сотрудник МВД Евгений Суржиков, а в «преступную схему», по словам прокурора, оказались вовлечены высокопоставленные сотрудники СК по Москве— глава столичного главка Александр Дрыманов и его заместитель Денис Никандров.

До этого дня информация о том, что в деле фигурирует сам Дрыманов, официально следствием не подтверждалась.

— Бывший первый заместитель начальника ГСУ СУ по Москве Никандров и экс-глава следственного управления СК по ЦАО Москвы Алексей Крамаренко предоставили Дрыманову служебные записки о необходимости переквалификации действий Кочуйкова и Эдуарда Романова и об изменении им меры пресечения при отсутствии на то законных оснований, — читал прокурор.

До февраля 2015 года Александр Дрыманов возглавлял управление федерального СК по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов ведения войны. На посту главы столичного управления ведомства он сместил Вадима Яковенко, назначенного заместителем руководителя Федеральной миграционной службы. В июле 2016 года издание Legal.Report сообщило, что Дрыманов ушел на пенсию, однако позже эту информацию опровергли источники «Росбалта». Появление всех этих сообщений совпали с задержанием Никандрова. По некоторым данным, речь шла о задержании Дрыманова, но сотрудники ФСБ столкнулись с противодействием главы СК Александра Бастрыкина. Новые уголовные дела так и не возбудили.

По версии гособвинителя, ключевая роль в коррупционной схеме принадлежала все же руководителю главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СК РФ Михаилу Максименко, который «в силу должностных полномочий обладал реальной возможностью воздействовать на ход следствия».

Второй эпизод, в котором обвиняют Маскименко - получение взятки в размере 50 тысяч долларов. По словам, гособвинителя, Максименко получил эти деньги в октябре 2015 года от петербургского предпринимателя Бадри Шенгелии.

Бизнесмен расстроился из-за конфликта с местными полицейскими, якобы укравшими у него дорогие наручные часы Hublot, и попросил Максименко за вознаграждение организовать уголовное преследование.

В результате следователи завели против «неизвестной группы сотрудников МВД Петербурга» уголовное дело по превышению должностных полномочий.

Максименко отказался признавать вину по обоим эпизодам обвинения.

— Взяток от Шейхаметова (представитель Шакро Молодого - Ред. ) и Шенгелии я не получал,— читал по бумаге Максименко.— С Шейхаметовым я вообще не знаком, а с Шенгелией не встречался. Денежные средства так и не были найдены. А я бы физически не смог потратить столь крупную сумму в столь короткий срок.

Максименко заявил, что обвинение против него строится на показаниях лиц, которые находятся «под давлением ФСБ».

— Сам Шенгелия многократно менял свои показания. Он меня оговаривает, делая это вынужденно, — подчеркнул Максименко, заметив, что в первых показаниях свидетели отрицали, что он вымогал взятки.

По словам Максименко, следователи ФСБ требовали от него признать вину под угрозой длительного тюремного заключения.

— Обвинение носит предвзятый характер, направлено на дискредитацию работы Следственного комитета и его руководства, — заключил Максименко.

Никаких доказательств, позволяющих уличить экс-главу УСБ СК, не обнаружено, авторитета должность подсудимого не предполагала, заметил в свою очередь адвокат Максименко Андрей Гривцов.

— Вы можете себе представить, чтобы полковник приказывал генералам?! — спрашивал второй адвокат Максименко Александр Вершинин.

Выслушав защиту, судья Олег Музыченко перешел к допросу Евгения Суржикова — по версии следствия, одного из посредников в коррупционной сделке.

Суржиков — крупный мужчина среднего возраста — сейчас проходит обвиняемым по одному из дел, связанных с перестрелкой на Рочдельской. Свидетель прослужил 25 лет в главке по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП МВД РФ), дослужился до звания полковника, после чего вышел на пенсию. По словам Суржикова, он искал работу в ЧОП, и с ним связался некто Николай Николаев — сотрудник ЧОП, принадлежавшего Андрею Кочуйкову. Суржиков оказался на Рочдельской в день перестрелки якобы совершенно случайно — Николаев позвал его охранять Кочуйкова во время встречи с юристами адвокатского бюро Эдуарда Буданцева. После перестрелки Суржикова привлекли к делу в качестве подозреваемого — его обвиняли в связях с Калашовым. По словам Суржикова, совершенно напрасно.

— Я про этого Шакро в первый раз тогда услышал, — рассказывал Суржиков. — Я его вообще не знал. Потом ездил к этим людям — Шейхаметову, Николаеву — и спрашивал, кто у кого что вымогал. Николаев меня уверял, что никакого вымогательства не было.

Позже Суржиков связался с экс-сотрудником СК Денисом Богородецким. У них якобы возникла идея потребовать триста тысяч долларов от людей Кочуйкова — в качестве «компенсации морального ущерба» Суржикову за обвинение. Богородецкий, уверял суд Суржиков, знал, что дело Кочуйкова перенесут в следственное управление по Центральному округу Москвы и переквалифицируют на «самоуправство».

— А откуда вы узнали об этом? — поинтересовался адвокат Вершинин.

— А вы лучше Богородецкого и спросите, — усмехнулся свидетель.

О роли Максименко и его зама Ламонова Суржиков имел весьма смутное представление — по его словам, к Ламонову он пытался устроиться на работу следователем, но «не прошел тест на полиграф». С Олегом Шейхмаметовым свидетель вспомнил «всего две или три» встречи, но не помнил чисел, когда произошли встречи.

— А почему вы не помните показания, которые давали на следствии? — спросил адвокат Вершинин.

— А вы попробуйте девять месяцев просидеть в СИЗО «Лефортово», тогда и посмотрим, — отрезал Суржиков.

Якобы уже во время третьей встречи Шейхмаметов передал Суржикову коробку с деньгами. Из 500 тысяч долларов бывший следователь Богородецкий позже передал Суржикову его долю — 25 тысяч долларов.

В конце допроса у защиты и судьи произошла перепалка: судья не позволил задать свидетелю вопросы, напрямую не связанные с делом.

После обеда стали допрашивать того самого Дениса Богородецкого — по версии обвинения, еще одного посредника в коррупционной сделке. Несмотря на диагностированный рассеянный склероз, за трибуной Богородецкий держался вполне уверенно — и внезапно огорошил защиту заявлением, что хотел бы воспользоваться правом не свидетельствовать против себя самого, которое предоставляет 51-й статья Конституции.

— Он же может свидетельствовать по делу! — возмутился адвокат Вершинин, но судья Музыченко его не услышал.

Прокурор Лактионов попросил огласить ряд показаний Богородецкого, которые он давал на следствии, а также результаты некоторых экспертиз.

Адвокат Гривцов заметил, что оглашать показания следует только в случае, если показания свидетеля в суде противоречат его показаниям на следствии. Тем не менее, суд ходатайство принял.

— Показания он давать не хочет. Суду вопросы не задают, - возмущался адвокат Вершинин, - но ведь по Максименко он обязан давать показания!

— Вы совершенно правы, адвокат: суду вопросы не задают, — ядовито заметил судья Музыченко. — Я принял решение. А если есть вопросы, задайте их авторам уголовно-процессуального кодекса.

Богородецкий молча выслушивал свои показания следователю. Из них следовало, что координировалась коррупционная схема Ламоновым: он обсуждал возможную переквалификацию обвинения Кочуйкову с Суржиковым и Богородецким, а затем свел Богородецкого с Максименко. Максименко, рассказывал Богородецкий следователю, напрямую их действиями не управлял, но «был в курсе». Именно Максименко достались 400 тысяч долларов из полученных от Шейхмаметова 500 тысяч долларов, оставшиеся 100 тысяч были распределены между посредниками. 25 тысяч получил Богородецкий — их он потратил «на бытовые нужды».

По словам Богородецкого, в схеме был активно задействован экс-начальник СУ СКР по ЦАО Алексей Крамаренко. Именно он переквалифицировал обвинение Кочуйкову.

После оглашения показаний судья зачитал постановление, согласно которому с Богородецкого в связи с «деятельным раскаянием» были сняты обвинения по делу.

На этом свидетеля отпустили.

Фото ТАСС

Приговор главе Управления собственной безопасности СКР Михаилу Максименко стал ярчайшим проявлением правового нигилизма. Суд закрыл глаза на требования УПК и закона о Следственном комитете о соблюдении подследственности при возбуждении и расследовании уголовного дела в отношении сотрудников следственного органа.

Мосгорсуд 20 апреля приговорил главу УСБ СК России Михаила Максименко к 13 годам колонии строгого режима по делу о взятках. Также полковник приговорен к штрафу в 165 млн руб и лишен звания. Кроме того, суд запретил Максименко на протяжении трех лет занимать должности в правоохранительных органах.

Не ваше дело

Между тем суд вообще данного дела из-за нарушений, допущенных при его возбуждении и расследовании . По букве закона, уголовные дела в отношении сотрудников Следственного комитета имеет право возбуждать и расследовать только Следственный комитет . Более того, руководители подразделений центрального аппарата СК РФ приравниваются по статусу к руководителям следственного органа, а значит и возбуждать уголовные дела в их отношении может непосредственно руководитель СКР Александр Бастрыкин . Об этом прямо говорится в УПК и в законе о Следственном комитете. Но дело против Михаила Максименко и его заместителя Александра Ламонова возбудила Федеральная служба безопасности . В отношении третьего фигуранта - замначальника ГСУ СК РФ по Москве Дениса Никандрова - дело возбудил глава СК Александр Бастрыкин , но заместитель генпрокурора РФ Виктор Гринь своим распоряжением объединил оба дела в одно и передал его в следственное управление ФСБ. По его мнению, это было целесообразно по этическим соображениями, а также необходимо для независимого расследования и исключения возможного конфликта интересов.

Защитники Никандрова обратились с жалобой сначала к генеральному прокурору Юрию Чайке , а потом и в Лефортовский районный суд столицы на неправомерное решение Гриня. Им, а затем и адвокатам Ламонова и Максименко, было отказано в удовлетворении жалобы. Тем самым суд узаконил прямое нарушение заместителем генерального прокурора сразу двух российских законов - Уголовно-процессуального кодекса России и закона о Следственном комитете.

Адвокат Максименко Андрей Гривцов заявлял ранее ПАСМИ, что нарушение подследственности делает возбуждение дела незаконным и попирает права его подзащитного. «Такое обстоятельство - это очень веское основание для подачи жалобы в ЕСПЧ », - указывал Гривцов.

Могло быть иначе

Видя нестыковку с законом действий ФСБ и замгенпрокурора, суд должен был признать доказательства, собранные в рамках незаконного следствия, недопустимыми, прекратить уголовное дело или вернуть его прокурору . Прокурор, в свою очередь, или закрыл бы дело , или передал материалы для возбуждения нового дела все в тот же Следственный комитет. Поскольку суд не пошел на такие единственно возможные по закону действия и вынес обвинительный приговор, то вердикт можно оспорить в вышестоящих инстанциях, отстаивая права обвиняемых на законное следствие.

Если вынесенный приговор, несмотря на нарушение подследственности на досудебном этапе, не отменяется и жалобы остаются без удовлетворения, то решение Виктора Гриня о передаче дела на расследование в ФСБ вопреки УПК России и закону о Следственном комитете получает законную силу. Адвокатам осужденных остается только писать жалобы в ЕСПЧ, но нет гарантий, что Россия исполнит решение международного суда, если оно будет в пользу бывших офицеров Следственного комитета.

Отзвуки перестрелки

В основе громкого разоблачения генералов Следственного комитета лежит «дело Шакро Молодого» - история вымогательства, которое привело к перестрелке в центре Москвы, закончившейся двойным убийством. Стрельба возле ресторана Elements, что на Рочдельской улице столицы, произошла в декабре 2015 года. Тогда, напомним, отставной офицер ФСБ Эдуард Буданцев выступил в роли «крыши» хозяйки вышеназванного заведения и схлестнулся с боевиками так называемого вора в законе Захария Калашова , отправившего на разговор с Жанной Ким (директором ресторана) группу бойцов под руководством Алексея Кочуйкова по кличке Итальянец.

В ходе выяснения отношений завязалась потасовка, переросшая в перестрелку, в результате Буданцев из огнестрельного наградного пистолета застрелил двух человек со стороны Кочуйкова, которые использовали в конфликте только травматическое оружие, но перед стрельбой успели сломать Буданцеву челюсть. Всего были убиты двое и ранены восемь участников «переговоров». Следственный комитет по факту перестрелки возбудил уголовное дело сразу по четырем статьям Уголовного кодекса - убийство, хулиганство, незаконный оборот оружия и халатность. Эдуард Буданцев остался на свободе с самого начала, а Итальянца и его команду поместили под стражу.

Когда участники преступного сообщества Шакро Молодого оказались под стражей, на высокопоставленных сотрудников столичного главка Следственного комитета стали выходить люди, просившие о переквалификации преступления, совершенного боевиками Итальянца, на более мягкое с целью последующего изменения им меры пресечения. Так, в ходе судебных заседаний обвиняемый генерал СК РФ Денис Никандров признал, что получил вместе со своим сослуживцем Александром Ламоновым взятку в размере €500 тыс. от Захара Калашова за освобождение из-под стражи его соратника Андрея Кочуйкова. Другой обвиняемый по делу - глава УСБ СК РФ Михаил Максименко - обвинение в получении этих денег отрицает и заявляет о своей невиновности, указывая на то, что никаких доказательств его причастности к вменяемому преступлению у следствия нет, а к попытке переквалификации обвинения бригаде Итальянца и попытке их освобождения он отношения не имеет.

СКР Михаилу Максименко. Осужденный в двух словах объяснил прессе, почему не собирается впадать в отчаяние, его адвокаты демонстративно повернулись задом к телекамерам, не проронив почти ни слова, а прокурор Борис Локтионов был куда красноречивее - он рассказал о полутора десятках таинственных женщин Максименко и поделился информацией о том, будут ли к ответственности начальника московского главка СКР Александра Дрыманова.

Когда заметно прихрамывающего фигуранта вводили в «аквариум», представители СМИ наперебой закричали: «Как здоровье, Михаил Иванович?!» Максименко, одетый в нежно-розовый пуловер, который смотрелся на нем несколько нелепо и лишь подчеркивал болезненную худобу, грустно улыбнулся, затем поморщился и ничего не ответил. На свое место он так и не сел: было заметно, что полковник нервничает. Когда он слишком близко подошел к прозрачной стене и оперся на нее, конвойный немедленно одернул арестованного, и тот был вынужден встать в центр замкнутого пространства.

В зал вошел бодрый судья Олег Музыченко. Он пояснил, что зачитает лишь вводную и резолютивную части приговора (в мотивировочной присутствует засекреченная информация) - и приступил к делу, которое отняло у него ровно пять минут. Приговором Максименко был признан виновным в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 6 ст. 290 УК РФ, - получении взяток от граждан Шейхаметова и Шенгелии.

По первому эпизоду он был приговорен к 12 годам лишения свободы и штрафу в пятикратном размере суммы взятки - 162 904 500 руб. Второй эпизод вылился для Максименко в 10 лет лишения свободы и штраф в трехкратном размере суммы взятки - 9 418 320 руб. По совокупности же совершенных преступлений Музыченко окончательно назначил экс-начальнику главка СКР 13 лет колонии строгого режима со штрафом 165 млн руб. Кроме того, он был лишен права занимать должности в правоохранительных органах сроком на 3 года и звания «полковник юстиции». В срок заключения Максименко зачтено пребывание под стражей с 19 июля 2016 года.

Что касается ценных вещдоков по делу, то, согласно приговору, они будут оставлены на хранение в Следственном управлении ФСБ РФ. Олег Музыченко также решил сохранить арест на эти денежные средства и на некие часы, принадлежащие Максименко, для последующего обращения на них взыскания в счет штрафа.

Осужденный встретил приговор вполне стойко, даже со своей «фирменной» легкой полуулыбкой. Зато безутешно расплакались две женщины средних лет, находившиеся в зале суда. «Жена-то как убивается!» - заметил кто-то из пресс-пула. Когда представители СМИ покидали зал, один из журналистов под неодобрительными взглядами приставов успел перекинуться парой слов с приговоренным.

Как воспринимаете приговор? Вы ожидали такого срока? - спросил корреспондент.

Ожидал! А чего мне было еще ожидать… - совершенно спокойно ответил Максименко.

«Ожидал даже побольше!» - едва различимо пробормотал после этого разжалованный полковник и вновь улыбнулся, давая понять, что он не сломлен.

Когда его выводили из зала, женщины-родственницы продолжали всхлипывать, утирая глаза, а бывший с ними статный мужчина выкрикнул: «Мишаня, держись!» Максименко неловко попытался поднять скованные руки, но у него толком не получилось.

Следом в холл выбрался один из гособвинителей - многоопытный прокурор Борис Локтионов, начинавший работать еще в советские времена. Пресса окружила его с просьбой «сказать пару слов». «Пойдемте на улицу! Там скажу!» - рубанул воздух рукой Локтионов.

У центрального входа в Мосгорсуд прокурор устроил полноценный пресс-выход. На вопрос «Как прокуратура расценивает вынесенный приговор?» Локтионов, не скрывая удовлетворения, ответил дежурной фразой: «Считаем приговор законным, обоснованным и справедливым», - и отметил, что «суд дал надлежащую оценку всем исследованным в заседании доказательствам».

Вы называли фамилию Дрыманова как одного из соучастников, - напомнила одна из журналисток. - Будете ли добиваться его привлечения к уголовной ответственности?

Довожу до вашего сведения, уважаемая женщина, что прокуратура не является органом, который расследует уголовные дела, - четко произнес Локтионов. - Дрыманов является свидетелем по данному делу, мы не вправе предрешать его судьбу, этим должно заниматься Следственное управление ФСБ. А уголовное дело против данного лица возбуждает председатель СКР.

Но вы не раз называли его фамилию, вы - надзирающий орган! - не сдавалась корреспондент.

Я вам говорю, что зеленое - это елка, а вы - нет, она черная! - разозлился прокурор. - Я все объяснил.

А в этом деле в каком-то контексте звучало имя Захария Калашова, Шакро? - поинтересовался кто-то из журналистов. - Взятку-то Максименко взял у Шейхаметова…

Да, он, как и Кочуйков, был свидетелем, - сообщил Локтионов. - Мы их не стали вызывать, поскольку они не имели отношения к тем событиям, которые непосредственно поставили в вину Максименко. Деньги собирал Шейхаметов, он и был инициатором, главным звеном во всей этой цепочке.

Отвечая на вопрос о том, «что именно секретного было в деле», гособвинитель подчеркнул: речь шла о прослушке телефонных переговоров.

Там упоминаются определенные фамилии, которые я не имею права называть! - отчеканил Локтионов. - Мы пригласили в судебное заседание только тех свидетелей, которые что-либо поясняли конкретно по обстоятельствам дела. А кто не имеет отношения - в том числе и тех пятнадцать… женщин, мы решили не приглашать…

После этой фразы прокурор как будто осекся, досадуя, что сказал лишнее. Но новая порция вопросов уже посыпалась со всех сторон - всем было интересно, что это за таинственные полтора десятка дам.

Ну послушайте, - старался сгладить момент Локтионов, - есть же нормы морали, порядочности… существуют определенные пределы, которые надо соблюдать, наконец.

Так это возлюбленные Максименко, что ли? Мы не понимаем! - шумела пресса.

Широко жил мужик… - завистливо протянул один из телеоператоров

Вы это сами сказали, - первый раз за день улыбнулся в усы Локтионов.

А вот адвокатам осужденного было явно не до улыбок - Андрей Гривцов и Александр Вершинин (последний нервно курил сигарету в изящном длинном мундштуке) фактически отказались общаться со СМИ и быстро пошли к выходу с территории, буквально повернувшись спиной к камерам. Они бросили только, что приговор будет обжалован.

Все равно мы вас сняли! - под общий смех сообщил корреспондент какого-то телеканала.

Бывшему начальнику главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности Следственного комитета России (СКР) Михаилу Максименко в рамках уголовного дела о получении взяток в особо крупном размере.

«По совокупности преступлений назначить Максименко наказание в виде 13 лет лишения свободы в колонии строгого режима со штрафом 165 млн рублей. Лишить его специального звания полковника юстиции», — цитирует РИА Новости судью Олега Музыченко.

Экс-главе УСБ СКР также запрещено на протяжении трех лет занимать должности в правоохранительных органах.

К рассмотрению дела Максименко по существу Мосгорсуд приступил 23 января 2018 года. Все заседания проходили в закрытом режиме. По словам адвоката бывшего полковника, у его клиента нет претензий к тому, как шло судебное разбирательство.

«Говоря о ходе судебного процесса, я могу заявить, что к судье у нас нет никаких претензий, — рассказал RT адвокат Максименко Андрей Гривцов. — Он провёл процесс на должном уровне, и у сторон была возможность представить все свои доводы».

При этом Гривцов указал на многочисленные нарушения прав своего клиента в ходе предварительного следствия.

«В ходе судебного разбирательства мы неоднократно говорили о нарушении подследственности уголовного дела, а также о необоснованном засекречивании целого ряда документов во время расследования. Всё это ущемляло права моего подзащитного», — подчеркнул адвокат.

Версия следствия

Михаил Максименко был задержан в июле 2016 года вместе со своим заместителем Александром Ламоновым и замначальника ГСУ СК РФ по Москве Денисом Никандровым.

Они обвинялись в получении взятки в размере $500 тыс. от вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодого) за освобождение из СИЗО Андрея Кочуйкова (Итальянца).

14 декабря 2015 года Кочуйков с 11 подельниками приехали в ресторан Elements на Рочдельской улице и потребовали от его владелицы Жанны Ким 8 млн рублей. Она обратилась за помощью к адвокату Эдуарду Буданцеву, бывшему сотруднику КГБ. Конфликт перерос в перестрелку, в которой погибли два подельника Кочуйкова — Филипп Дамаскин и Алексей Китаев, а также были ранены ещё девять человек.

Первоначально СК возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 105 («Убийство двух и более лиц»), ч. 2 ст. 213 («Хулиганство») и ч. 1 ст. 222 («Незаконный оборот оружия»). Эдуарда Буданцева, у которого при себе был не травматический, а боевой пистолет — наградная 17-зарядная Beretta, заключили под домашний арест.

Однако спустя некоторое время было возбуждено дело по статье 163 УК РФ («Вымогательство») в отношении соратников Шакро. Сам Захарий Калашов был задержан 12 июля 2016 года. 29 марта 2018 года он к девяти годам и 10 месяцам колонии строгого режима.

Между тем, по версии следствия, Калашов незадолго до своего ареста просил сотрудников СК за $500 тыс. освободить Кочуйкова.

Однако, как отмечает РИА Новости, в ходе расследования следователи ФСБ установили, что Максименко и его коллеги получили взятку не от Калашова, а от бизнесмена Олега Шейхаметова. С такой формулировкой дело против Максименко было выделено в отдельное производство и направлено в суд.

Максименко также обвиняется в получении взятки в размере $50 тыс. от предпринимателя Бадри Шенгелии. По версии следствия, полковник должен был организовать незаконное уголовное преследование в отношении сотрудников ГУ МВД России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, а затем «выйти на руководителя ГСУСК по Санкт-Петербургу генерала Александра Клауса», отмечает РИА Новости.

По версии обвинения, Шенгелия давал взятку, чтобы добиться возбуждения уголовного дела по факту кражи у него часов Hublot. Его показания свидетельствуют, что он передал взятку после того, как получил от Максименко постановление о возбуждении уголовного дела в отношении оперативников.

Обвинительное заключение в отношении экс-главы УСБ СКР было утверждено Генпрокуратурой 26 декабря 2017 года. В нём Максименко обвинялся в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 6 ст. 290 УК («Получение взятки в особо крупном размере»). Прокурор просил для осуждённого 15 лет колонии строгого режима и штраф в размере 165 млн рублей.

По словам прокурора Бориса Локтионова, приговор справедливый, однако адвокаты Максименко намерены его оспорить.

В Мосгорсуде допросили бывшего начальника главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СКР , обвиняемого в получении двух взяток, в том числе $500 тыс за смягчение обвинения криминальному авторитету (Итальянец) - ближайшему соратнику вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодой). Полковник Максименко отрицает свою вину, полагая, что его уголовное преследование может быть следствием провокации с участием сотрудников управления «М» ФСБ. До марта 2017 года это управление возглавлял Сергей Алпатов.

Перед началом заседания Михаил Максименко старался бодриться: подмигивал и улыбался находившимся в зале знакомым и пытался с ними заговорить. Но ничего внятного сообщить друзьям подсудимый Максименко не смог. «Не разговариваем»,- сурово сказал конвойный, и полковник погрузился в чтение напечатанных на бумаге показаний. Судья Олег Музыченко дал журналистам возможность услышать только их, закрыв остальную часть допроса, так как в ней «может содержаться гостайна».

Михаил Максименко отказался признавать свою вину. «У меня не было процессуальных полномочий для возбуждения или переквалификации уголовных дел, то есть того, что мне сейчас вменяется»,- заявил Михаил Максименко. Он подчеркнул, что не мог руководить первыми лицами главков СКР и «никакого авторитета для них не имел». «Их должности - генеральские, их назначает президент. Меня же - председатель Следственного комитета, и генеральское звание в этой должности я никак получить не мог»,- пояснил подсудимый.

Михаил Максименко заявил, что мог влиять только на назначение своих подчиненных. «Как и другие руководители главков центрального аппарата, я подписывал документы, связанные с назначениями. Но практика была такова, что за назначаемого поручалось подразделение, в которое его ставили»,- объяснил полковник Максименко.

«На назначение Дрыманова и Никандрова (начальник ГСУ СКР по Москве Александр Дрыманов и его бывший первый заместитель , обвиняемый во взяточничестве) я повлиять не мог. Такие вопросы решает в конечном счете только президент»,- отметил подсудимый.

Про Бадри Шенгелию

С бизнесменом (по версии ФСБ, бизнесмен заплатил $50 тыс полковнику Максименко за организацию уголовного преследования полицейских) он был знаком с 2007 года, когда тот проходил свидетелем по одному из дел, связанных с ОПГ (Кумарина). «Я участвовал в организации защиты его и следователей»,- сказал Михаил Максименко. Он утверждает, что бизнесмен несколько раз жаловался ему на нарушивших закон силовиков, но ни одна из таких бесед не закончилась уголовным преследованием.

«Тема украденных часов (полицейскими у потерпевшего Бадри Шенгелии) меня особо не интересовала, я даже не знал, возбуждено ли вообще дело в отношении силовиков»,- объяснил подсудимый Максименко. Он напомнил, что денег у него не нашли, а копию постановления о возбуждении дела в отношении полицейских, по словам бизнесмена, переданную ему подсудимым как свидетельство исполнения обязательств, Бадри Шенгелия так и не предоставил.

Про Буданцева и Кочуйкова

Вину в эпизоде с подручным Шакро Молодого он тоже отверг. , посредника в передаче денег, Михаил Максименко также «не знал». «Но я лично видел видеозаписи перестрелки на Рочдельской. И у меня появились вопросы. Как бывший сотрудник управления «М» ФСБ адвокат , убивший и осознанно добивавший своих жертв, не содержится под стражей, а Кочуйков и Романов (криминальный авторитет Итальянец и его охранник Эдуард Романов) - в СИЗО? Через какое-то время я вручал памятные медали сотрудникам управления «М» и сказал его руководителю, что считаю Буданцева убийцей. Он же заявил, что в его действиях нет состава преступления»,- рассказал подсудимый.

Позже, по словам полковника Максименко, его заместитель Александр Ламонов сообщил, что «некие люди интересуются» делом Итальянца. Подсудимый утверждает, что посоветовал Александру Ламонову «не лезть в эту историю, так как могут быть пересечения интересов с ФСБ». «Тогда меня уже прослушивали, но в материалах дела этой беседы нет»,- подчеркнул обвиняемый. Рассказ заместителя он «не счел свидетельством коррупции». Но некоторое время спустя Александр Ламонов проболтался шефу о своих делах с людьми Шакро.

«Мы выпивали у меня дома, и уже в состоянии опьянения Ламонов сказал мне, что получил 500 тыс за Кочуйкова и Романова и они лежат у него в сейфе. Я тогда подумал, что речь идет о рублях»,- продолжил Михаил Максименко. Войти в долю Александр Ламонов ему не предложил, а сам рассказ подсудимый воспринял как «возможную провокацию»: «Я сам так неоднократно делал. Забрасывал коллегам «дезу» с целью выявить у них коррупционный интерес».

Михаил Максименко утверждает, что не стал сразу реагировать на эти откровения, решив их обдумать, а через некоторое время потребовал от Александра Ламонова вернуть деньги. «Я сказал ему извиниться перед этими людьми, сообщив, что решение таких вопросов не в его компетенции. В противном случае я пообещал доложить о ситуации Александру Бастрыкину и сказал, что его ждет в этом случае минимум увольнение»,- отметил подсудимый Максименко. По его словам, через несколько дней Александр Ламонов сообщил ему, что вернул деньги, а сам полковник Максименко решил не давать истории ход, так как ему «было жалко» подчиненного.

«С Дрымановым и Никандровым у нас были рабочие и товарищеские отношения, а с Крамаренко (арестованный по делу о взятках экс-начальник управления СКР по ЦАО ) - просто служебные. Ни с какими просьбами относительно Кочуйкова и Романова я к ним не обращался»,- утверждает он.

Про Дмитрия Смычковского

Еще одного участника этой истории - выступавшего, по версии обвинения, посредником в передаче взятки экс-сотрудника ФСБ (находится в розыске) - подсудимый охарактеризовал как своего ценного информатора, который в последний момент попытался предупредить его о «готовящейся провокации» против СКР.

«Он был гораздо выше меня по социальному и материальному положению. Мне Дмитрий Смычковский был интересен как человек, имевший информацию о кадровых перестановках в силовых структурах и о возможной противоправной деятельности сотрудников СКР»,- объяснил полковник Максименко.

По словам подсудимого, именно Дмитрий Смычковский рассказал ему об интересе чекистов к истории с перестрелкой «в пользу Буданцева». «Он сообщил мне, что против СКР готовится масштабная провокация, на которую выделено $3 млн и в которой задействованы люди из управления «М»»,- сказал подсудимый. Он «отнесся к этой информации серьезно» и собирался на следующий день рассказать о ней Александру Бастрыкину, но «наутро был задержан».